После этого друзья составили четкий план работы и учебы. Каждый взял на себя ту область, в которой был силен, и подтягивал по этим предметам друзей. Володя отвечал за геометрию и алгебру; Мишке, само собой, досталась литература. Игорю – история: сколько он романов прочел – зря, что ли? Такого количества имен и дат, сколько он, даже учителя не помнят. Андрюхе и Сашке, которые не имели выраженных талантов ни в одной области, пришлось поделить между собой остальные предметы.

Фактически это уже было началом их взрослой жизни. Их одноклассники, заранее отказавшиеся от сопротивления окружающей среде, не видящие в своем будущем ничего, кроме родного города и повторения жизненного пути родителей, оставались детьми. Пассивными, опекаемыми, смирными. Их неизрасходованная энергия тратилась на одни гуляния, танцы, пьянки, драки да бренчание на гитаре.

Сашка, Миша, Игорь, Володя и Андрей – совсем другой коленкор. Столкнувшись с трудностями, они приучились рассчитывать свое время. Они привыкли отличать действительно важное от того, чем можно пренебречь. Их мускулы налились тугой силой, а мозги стали ясными.

И, самое важное, они начали самостоятельно зарабатывать деньги. И главное – сумма в их общей копилке, хранившейся у Сашки, все увеличивалась и увеличивалась, делая их московские надежды все более и более реальными.

* * *

– Успокойся, Стасик, успокойся, – приговаривала Алина, поглаживая Стаса по голове. Ей нравилось утешать Стаса, который только что расплакался, вспомнив отца.

Стас был старше на пять месяцев и восемь дней. Для взрослых – пустяковая разница. Да что там, вообще не разница. Старшие так и говорили: «Стас и Алинка ровесники». И даже не догадывались, насколько эти несчастные месяцы разделяли ребят. В детстве Стас вредничал и никогда не упускал случая дать понять Алине, что он уже большой, а она еще маленькая. И девочка воспринимала это как должное. Ну, конечно, ведь ему исполнилось целых семь лет, и он уже учится в гимназии, а ей шесть, и в школу только на будущий год! И Алина из кожи вон лезла, чтобы заслужить уважение такого взрослого и такого красивого мальчика.

Со временем ощущение разницы, конечно, сгладилось. Но до конца не исчезло, потому что Алина все равно оставалась на класс моложе. Но сейчас она впервые казалась себе старше. Казалась умной, доброй, всепонимающей мамочкой.

Настоящая мамочка не баловала осиротевшего сына вниманием и лаской. Она сама заливалась потоками слез и требовала, чтобы окружающие были к ней внимательны. Вот и сегодня хотя она знала, что Алина пришла в гости к Стасу, продержала ее полчаса, рассказывая о своем самочувствии, о том, что она испытывала на похоронах, и о том, что она сама не знает, как это все пережила. Алина знала, что с тетей Мариной надо побыстрее закруглять разговор, иначе излияния чувствительной души могут длиться часами, но сегодня она испытывала чувство вины: тетя Марина все-таки вдова!

Испытывала она чувство вины и перед Стасом: у него не стало папы, а у нее и папа, и мама на месте. Оказывается, она и не понимала, что для счастья достаточно такого простого факта…

– Лучше бы он ушел, – всхлипывал Стас, пряча свою черноволосую, как у отца, голову на груди у Алины. – Я знал, что у него есть любовница… Ну и пусть бы он на ней женился! Пусть бы от нас с мамой ушел! Все равно мы бы с ним общались. Он бы меня не бросил ради новой жены, он был не такой. Ведь могут же люди просто развестись?

Алина гладила его волосы и смотрела за окно, где собирались тучи. Стоял период весенних гроз, когда солнечный свет и тучи сменяли друг друга с бешеной непредсказуемостью. Вдруг пришла мысль, что, когда ее повезут домой, наверняка польет дождь, и это ее обрадовало. Алина любила пасмурную погоду, грозы и ненастья, причем началось это в детстве, когда она еще не знала, что дождь и тучи – это готично. А ливни и вовсе вызывали у нее щенячий восторг. Песня такая старая была в исполнении Марины Капуро – о том, что дождь пошел и стало вдруг на душе хорошо. Алину она в пять лет просто завораживала…

Однако тема разговора напрочь убивала положительные эмоции. Друг требовал от нее какой-то реакции, а она совершенно не знала, что ему сказать.

– Не знаю, Стас… Лично я не знаю, что со мной стало бы, если бы мама и папа развелись…

– Твои-то? – У Стаса от удивления даже слезы высохли. – А твоим-то чего разводиться? Они же у тебя – идеальная пара!

– Ну, мало ли… Вдруг. Разные бывают причины. Это я – о своих – так, чисто теоретически. Я хочу сказать, что никто не может знать заранее, как кто себя поведет. Развод – это такая неприятная ситуация, когда люди поворачиваются совсем другой стороной. Добрые становятся злыми, те, кто клялся в бескорыстной любви, дерутся насмерть из-за какой-нибудь фигни…

– Но неужели смерть лучше развода? Зачем? Ну зачем? – снова затрясся в рыданиях Стас. – Ну разве нельзя было поговорить со мной и с мамой по-человечески? Ну, мама закатила бы ему истерику, а я – разве я бы его не понял?

Алина смотрела на него нежно и снисходительно. Но вдруг ей пришла в голову интересная мысль, и она поспешила ей поделиться.

– Стас, а тебе не показалось, что они очень странно вели себя на похоронах?

– Кто… кто – они? Ты это о ком?

– Ну, о них о всех. Мой папа, дядя Миша, дядя Володя… Как-то они нехорошо перешептывались. Мне кажется – погоди, не перебивай! – что любовница твоего папы тут ни при чем. И тетя Марина тоже. Что это какая-то очень старая и мистическая история…

Уставясь в небо, которое все отчетливее набухало грозой, Алина вещала, как древняя пифия:

– Мне кажется, тут скрыта какая-то тайна… Может, их кто-нибудь проклял – например, цыганка, которая им смерть посулила в молодом возрасте. Потому они и решили купить участок на кладбище – ну, чтобы быть готовыми, когда проклятие сбудется.

– Не, похоже, ты пургу гонишь, – усомнился Стас. Но Алина так увлеклась своими предположениями, что не обращала на него внимания.

– А, может, у них всех есть какой-то секрет в прошлом? Что-то страшное или мистическое, что не дает покоя и заставляет помнить о себе всю оставшуюся жизнь… Такое часто бывает в кино и книгах. У Кинга, например… «Оно», помнишь? Может, они вчетвером совершили что-то нехорошее и боялись разоблачения…

– Мой папа не мог совершить ничего плохого, – с наивным упрямством возразил Стас.

Алина еле сдержалась, чтобы не улыбнуться. Друг детства и умилял, и раздражал ее своей неизжитой детскостью. Это же надо так рассуждать! Раз человек – его отец, так, значит, ни на что плохое не способен. Детский сад. Каждый в этой жизни на что-то способен, это и ребенку понятно. Улавливая разногласия между родителями, от которых ее тщательно оберегали, но которые тем не менее просачивались в ее замкнутую, как перламутровая раковина, вселенную, Алина постепенно начинала осознавать, что не все так просто в жизни, и ее папа и мама – не идеальная пара. И что идеальных пар, может быть, и вообще не бывает…