Став газетчиком. Макс отказался от того, чтобы возить с собой своего собственного слугу. Журналист, имеющий личную прислугу, выглядел бы белой вороной в глазах своих коллег.

После того как слуга закончил раскладывать вещи и вышел, Макс раскрыл створки большого шкафа и удовлетворенно кивнул.

Теперь, по крайней мере, ему есть что надеть.

Интересно, заметит ли это Сара? Вполне возможно, что и нет. А если и заметит, то вряд ли оценит. Ведь он в ее глазах по-прежнему остается пустым бездельником, умеющим только наряжаться да соблазнять женщин. Она до сих пор ни разу не спросила его о том, кто он и кто его родители. Очевидно, она опасается сближения и предпочитает держаться подальше от него.

Макс негромко вздохнул и повалился на кровать.

Сара. При этом имени всякий раз ему казалось, что он снова находится в “Черном Лебеде”, в той самой комнате, куда попал по ошибке. Воспоминания о той ночи с каждым разом становились все сильнее, все мучительнее, и это начинало тревожить Макса. Ведь ему казалось, что он знает об этой женщине все. Или почти все. Недаром же он столько слов написал о ней в своем “Курьере”.

И это, надо признаться, было чтением не из приятных.

Что мог сказать Макс о Саре Карстерс?

Он знал, что это была безнравственная женщина, которая завела любовную интрижку с деверем прямо под носом у своей сестры. Это было нетрудно: ведь Уильям Невилл и Анна жили совсем неподалеку, в уютном доме, который построил для них Сэмюэль Карстерс.

Сара никогда не отрицала своей связи с Уильямом Невиллом, но если бы и стала отрицать, ее все равно изобличили бы письма, которые она писала ему. Более того, все друзья Уильяма как один подтверждали, что тот буквально был вне себя, когда узнал о том, что Сара собирается выйти замуж. Он услышал об этом в Стоунли, в таверне “Королевская Голова”, где они вместе сидели за кружкой эля. Уильям пригрозил тогда, что рассчитается с Сарой, вышел за дверь, и с тех пор никто никогда не видел его ни живым, ни мертвым.

Первым, кто поднял тревогу, был его отец. На следующее утро он обнаружил лошадь Уильяма в поле неподалеку от дома сына. Тогда-то и начались поиски Уильяма, но, как известно, ни к чему эти поиски не привели.

Первым человеком, кого посетили полицейские, была Сара.

Алиби ее оказалось шатким. Ту ночь, по ее словам, она провела не дома, а у своей сестры, за которой ухаживала. Разумеется, единственный слуга, живший в доме Невиллов, в ту ночь отсутствовал — он навещал своих родственников в Винчестере.

Сара дала показания под присягой, в которых утверждала, что в ту ночь Уильям не приходил домой. Ее сестра подтвердила эти показания, но она всю ночь проспала после того, как приняла большую дозу лауданума. Можно ли принимать на веру ее слова? Никто на суде ей и не поверил.

Макс поднялся с кровати и подошел к раскрытому окну. Из него был виден угол церкви и сады, сбегавшие вниз, к реке. Что понадобилось Саре в таком городишке, как Бат?

Когда Макс выехал вслед за ней из Рединга, он был уверен в том, что она свернет возле Тетчема на дорогу, ведущую в Стоунли. Он был уверен в этом заранее и даже предупредил Питера Феллона, чтобы тот срочно ехал в Стоунли. Там Питер и сидит по сей день. Однако Сара не свернула возле Тетчема и поехала дальше на запад.

Она сказала, что собирается выйти замуж.

Макс, наверное, мог бы поверить в это, если бы она выставила его из своей комнаты раньше, чем они очутились в одной постели.

"Уильям”, — прошептала она тогда, увидев его в окне, и Макс отчетливо помнил, каким испуганным был ее голос. А через час она сказала, что Уильям для нее — это древняя история.

"Мне казалось когда-то, что я люблю его. Но потом узнала о том, что одна местная девушка ждет от него ребенка. Уильям бросил ее”.

Так жив этот Уильям или нет? Нет или да? Над этим Макс ломал голову на всем пути от Рединга до Бата. Если Уильям жив, то все они напрасно обвиняли Сару, и он сам прежде всего. Но если мертв, значит, Сара сумела обмануть их всех — и присяжных, и публику, собравшуюся в том душном зале суда.

Глаза у нее оказались карими, но не такими темными, какими виделись в неярком свете свечей в той комнате в “Черном Лебеде”. У них был тот оттенок, который имеют волны в холодном Северном море.

Коричнево-серые волны, хранящие в своей глубине столько тайн.

Интересно, какие тайны хранит глубина ее глаз?

Он перестанет себя считать журналистом, если не сумеет выведать их.

Макс невесело усмехнулся. Он не умел лгать самому себе. Он прекрасно понимал, что преследует Сару вовсе не затем, чтобы заполнить сенсационными сообщениями первую полосу своей газеты. В том, чтобы докопаться до правды, у него был свой интерес. Он очень хотел знать, кем на самом деле была Сара — той женщиной, которую он встретил в “Черном Лебеде”, или все-таки бессердечной убийцей, счастливо избежавшей виселицы за свое преступление.

Он отошел от окна и начал раздеваться. В голове его сложился план. Сара и Бат могут немного подождать. Он же должен вернуться туда, где все это начиналось.

Дом сэра Айвора располагался в глубине аллеи в пяти милях от Стоунли, по дороге к Винчестеру. Это было красивое большое здание светлого камня с высокими большими окнами. Однако таким был только фасад. Внутри же, как помнилось Максу, старинный дом, перестроенный из средневекового замка, состоял из крошечных комнат, соединенных нескончаемыми коридорами.

Макс подождал, пока дворецкий отнесет сэру Айвору его визитную карточку. Ему хотелось переговорить также и с леди Невилл, но дворецкий сразу предупредил, что ее светлость не принимает визитеров. Макс хорошо помнил леди Невилл. Она казалась ему женщиной без возраста. Этакая стареющая школьница. Мать Макса, обладавшая более мягким сердцем, чем ее сын, часто удивлялась тому, что леди Невилл до сих пор жива — если принять во внимание, каким тяжелым человеком был ее муж.

Матери Макса очень не нравился сэр Айвор. Их нельзя было назвать ни соседями, ни близко знакомыми людьми, но так или иначе их пути время от времени пересекались: мир тесен, а уж в Хэмпшире, где они жили, и подавно.

Макс подумал о семье Сары. С одной стороны, она принадлежала к числу наиболее известных семейств в Стоунли и его окрестностях. Карстерсы и Невиллы были соседями в полном смысле этого слова. Однако Макс сильно сомневался в том, что такой сноб, как сэр Айвор, снизошел бы до дружбы с Сэмюэлем Карстерсом, не имевшим титулов и званий. Нет, не мог сэр Айвор знаться с человеком, который зарабатывает на жизнь собственным трудом. А значит, и брак его сына с Анной Карстерс не мог быть ему по сердцу.

Вернулся дворецкий и объявил, что сэр Айвор примет гостя и ожидает его в библиотеке.

Войдя в комнату. Макс увидел сэра Айвора, который тут же поднялся из-за стола, протянул руку и после этого указал Максу на массивное кресло, стоявшее возле огромного камина. Одет сэр Айвор был в синий сюртук и бриджи: носить халат он не позволял себе даже дома. Седые волосы его были тщательно причесаны. Одним словом, выглядел он безукоризненно, и Макс вдруг впервые подумал об Уильяме Невилле с некоторой долей симпатии. Тот, несмотря на все свои недостатки, все-таки был живым человеком.