— Вы шли с выключенными фарами?

— Ничего подобного! Я зажег подфарники. И видел едва на пять-шесть шагов. Разглядел его уже возле самого капота, говорю вам, он гнал, как слепой, как сумасшедший, просто лез под колеса!

— Что-нибудь в руках у него было?

— Не понял.

— Я спрашиваю: он держал что-нибудь в руке?

— Я не заметил. То есть потом, когда его поднял, заметил, что у него в руке пистолет. Но тогда не видел. Я со всей силы тормознул, меня завертело и развернуло задом наперед. Я напоролся на дерево и страшно изрезался, он поднес руку к голове.

Запекшийся красный шрам тянулся через весь его лоб, исчезая в густой шевелюре.

— Я даже не почувствовал. Был смертельно напуган, мне показалось, что удалось его объехать, то есть я на самом деле миновал его, и даже не знаю, как зацепил, возможно, бампером, когда меня занесло. Он лежал и не двигался. Я принялся растирать его снегом, я вообще не думал о себе, хотя кровь заливала мне глаза. Он был без сознания, поэтому сначала я решил доставить его в больницу, но никак не мог завести машину стартером, что-то сломалось, не знаю что. Поэтому я бросился по шоссе и из первого дома позвонил…

— Вы перенесли его в кювет. Почему не в машину?

— Ну… — заколебался молодой человек, — потому… потому что вроде бы потерявшего сознание надо уложить ровно, а в машине места нет. Я сразу подумал, что если он будет лежать посреди дороги, то кто-нибудь может наехать…

— Хорошо. В каком часу произошел несчастный случай?

— Вскоре после пяти. Возможно, минут десять — пятнадцать шестого.

— Когда вы бежали к селению, кого-нибудь встретили на шоссе?

— Нет, никого.

— А до этого, когда ехали, вам никто не попадался? Пешеходы? Машины?

— Пешеходы — нет. Машины? Тоже нет. То есть я обогнал два грузовика, но это было еще на автостраде.

— Откуда вы ехали?

— Из Лондона.

Наступила тишина. Смитерс приблизился к Грегори.

— Господин инспектор… я могу сейчас уйти? И кстати, что будет с машиной?

— О машине не беспокойтесь, — бросил комендант от окна. — Если хотите, мы направим ее в какой-нибудь гараж. Сами перетащим. Тут неподалеку есть авторемонтная мастерская, можем доставить туда, они ею займутся.

— Благодарю. Это очень кстати. Только мне придется телеграфировать относительно денег. Можно… можно мне уйти?

Грегори, обменявшись с комендантом взглядами и слегка кивнув, произнес:

— Прошу оставить свои подробные персональные данные и адрес. Адрес, по которому вас можно разыскать.

Смитерс повернулся на каблуках и замер, сжимая пальцами дверную ручку.

— А… что с ним? — тихо спросил он.

— Может быть, выкарабкается. Пока неизвестно, — сказал комендант. Смитерс открыл рот, но ничего не сказал и вышел. Грегори повернулся к столу. Подпер голову руками. Его охватила непонятная усталость. Хотелось так и сидеть, ничего не говорить, не думать.

— От чего же он убегал? — вдруг громко произнес он, неожиданно для самого себя. — От чего, черт возьми, он бежал?

— Может, скорее, — от кого? — подсказал комендант, усаживаясь за стол.

— Нет. Если бы он кого-то видел, то в том состоянии, в каком находился, открыл бы стрельбу. Вам не кажется? Я-то думаю именно так. Стрелял бы, как дважды два.

— Вы осмотрели следы? — спросил комендант. Он старательно всовывал ремешок своей каски в пряжку. Грегори присмотрелся к нему: глубокие вертикальные морщины на щеках, мелкие морщинки вокруг покрасневших глаз, в рыжей шевелюре поблескивают седые волосы.

— Может, расскажете, как там все происходило, когда вы туда прибыли? И в каком часу? — ответил вопросом на вопрос Грегори.

Комендант сосредоточенно поправлял острие пряжки.

— Дежурил Пэррингс. Этот юнец позвонил в полшестого. Он разбудил меня, я живу тут, рядом. Я сразу приказал известить вас и поехал.

— Было еще темно, когда вы туда добрались?

— Немного прояснилось, но висел густой туман.

— Снег шел?

— Уже перестал.

Комендант отложил каску, расстегнутый ремешок стукнул о стол.

— Доктор занялся Уильямсом, я помог втащить его в «скорую», — малый ведь крупный, а прибыл только один санитар. Тем временем приехали двое из дорожной полиции. Я поставил их с двух сторон шоссе, а сам отправился на кладбище.

— У вас был фонарь?

— Нет, я одолжил его у Хардли — это сержант дорожной полиции.

— В каком положении находился труп?

— Он лежал у дверей, головой к порогу, руки и ноги были скрючены.

— Откуда вы взяли брезент?

— Он был в морге.

— Значит, вы вошли туда?

— Да. Втиснулся боком. Перемахнул через порог, понимаете. Было все-таки темно, я мог что-то упустить из виду, а с другой стороны, я видел, что там — только следы Уильямса. Я подумал, что, возможно, внутри морга… комендант замолчал.

— Вы решили, что он еще там?

— Да.

Решительный тон ответа поразил Грегори.

— Почему вы так решили?

— Потому что там, внутри, что-то шевелилось, когда я посветил фонариком.

Грегори, сгорбившись, боком сидел на стуле и глядел в лицо коменданта. Их разделяло, возможно, полметра, а может, чуть меньше. Комендант не спешил. Он поднял глаза, и на его губах появилась неуверенная улыбка, словно он стыдился того, что должен сказать.

— Это был кот.

Он дотронулся до стола и добавил:

— Он у меня здесь.

— Где?

Грегори быстрым взглядом окинул комнату, но комендант отрицательно повертел головой:

— Здесь…

Он выдвинул ящик стола. В нем лежал небольшой газетный сверток. Комендант поколебался, но затем выложил его на стол. Грегори легко отвернул край смятой газеты. Белый, исхудалый котик с черной отметиной на кончике хвоста, с мокрой, спутанной шерстью, с неестественно распрямленными лапками, глядел на него единственным узким, как восклицательный знак, помутневшим зрачком.

— Он мертв?.. — Грегори, ошеломленный, взглянул на коменданта.

— Когда я туда вошел, он еще был жив.

— А!.. — У Грегори вырвался крик. — А когда он подох?

— Когда я его поднял, он уже остывал. Дико мяукал.

— А где вы его нашли?

— Возле гроба. Сидел… на венке.

Грегори прикрыл глаза. Открыл их, поглядел на кота, накрыл его газетой и отнес на подоконник.