– Да, – согласилась Дженис, неподвижно сидевшая на низком стульчике, – что верно, то верно.

– Он стоял рядом, – бормотал Тоби, – сидел рядом. Может быть, даже… – Он закончил свою фразу выразительным жестом. – А ты говорила так спокойно. Как ни в чем не бывало. Как будто я разбудил тебя своим звонком, и ты ни о чем, кроме меня, и думать не думаешь…

– Продолжайте, пожалуйста, – перебил его мосье Горон.

– Потом, – сказала Ева, – я стала его выгонять. А он все не уходил. Он сказал, что не допустит, чтоб я сделала ошибку.

– И что он имел в виду, мадам?

– Что мне не следует выходить за Тоби. И он решил, что обо мне плохо подумают, неверно подумают, если он высунется из окна и закричит сэру Морису, что вот он в моей спальне. А когда уж Нед заберет что-нибудь в голову, с ним не сладить. Он подошел к окну. Я бросилась за ним. Но мы выглянули и…

Ева вытянула вперед обе руки ладонями вверх. Дермот Кинрос, Аристид Горон – все способные ощущать атмосферу прониклись ужасом наступившей паузы.

Ее нарушали негромкие звуки. Елена Лоуз, прижав руку к груди, тихонько покашливала. Бенджамин Филлипс, только что сосредоточенно набивавший трубку, теперь зажигал спичку: треск ее о коробку звучал как выжидательное покрякиванье. Дженис застыла, и по ее большим, наивным глазам видно было, что до нее постепенно доходит значение внезапного молчания Евы. Один Тоби решился прервать его.

– Вы выглянули в окно? – спросил он. Ева отчаянно тряхнула головой.

– Когда?

– Сразу же после…

Этого было достаточно. Вокруг нее уже послышался шепот. Вслух говорить никто не осмеливался, будто боясь вызвать злых духов.

– Вы не видели…? – начала Елена.

– Никого? – вступила Дженис.

– Ничего? – пробормотал дядя Бен.

Никем не замечаемый в темном уголке, опершись подбородком в ладони и не сводя глаз с Евы Нил, Дермот ломал себе голову над тем, что кроется за ее сбивчивым, неубедительным рассказом.

Привычно все анализируя, он отмечал: богатое воображение. Легко внушаема. Добра, великодушна, быть может, даже в ущерб себе. Предана всякому, кто хорош с нею. Да, такую женщину можно довести и до того, что она пойдет на убийство. И эта мысль больно кольнула Дермота, пробившись сквозь толстую скорлупу, в которой он вот уже двадцать лет прятался от собственных чувств.

Он разглядывал ее. Следил, как пальцы ее сжимают подлокотники рыжего кресла. Он разглядывал тонкое лицо, плотно сжатые губы и бьющуюся на шее жилку. Морщинка у нее на лбу отражала отчаянную работу мысли. Он следил, как она переводит взгляд с Тоби на Дженис, с Дженис на Елену и дядю Бена и опять на Тоби.

И Дермот подумал: «Сейчас эта женщина солжет».

– Нет! – крикнула Ева; все тело ее напряглось, и видно было, что она на что-то решилась. – Мы не видели никого. И ничего.

– Мы… – повторил Тоби, стукнув кулаком по камину. – «Мы» ничего не видели!

Мосье Горон взглядом призвал его к молчанию.

– Однако же, мадам, – произнес он с роковой любезностью, – вы все же что-то увидели. Сэр Морис был мертв?

– Да!

– Вы ясно его разглядели?

– Да.

– Так отчего же, мадам, вы утверждаете, – вкрадчиво спросил префект, – что это было «как раз после» того, как его убили?

– Я этого не утверждаю, – ответила Ева после короткой заминки. Серые глаза смотрели прямо на мосье Горона; она тяжело дышала. – Просто мне так показалось.

– Продолжайте, пожалуйста, – вздохнул мосье Горон, прищелкнув пальцами.

– Вошла бедная Елена и закричала. И тогда я всерьез выгнала Неда.

– О? Стало быть, прежде, мадам, вы гнали его не всерьез?

– Всерьез. Я уже вам сказала! Но тут уж он и сам понял, что ему необходимо уйти! Сначала я отобрала у него этот самый ключ и положила в кармашек пижамы. Когда он спускался по лестнице, он… – Тут она поняла, какую странную, почти несуразную вещь ей сейчас придется рассказать. – Когда он спускался по лестнице, он оступился и разбил себе нос.

– Разбил нос? – повторил мосье Горон.

– Да. Пошла кровь. Я до него дотронулась и перепачкала руки и халат. Вы так переволновались всего-навсего из-за крови Неда Этвуда.

– Вот как, мадам?

– Зачем вам спрашивать меня? Можете спросить у Неда. Какой бы он ни был, а подтвердит каждое мое слово, раз вы поставили меня в такое положение.

– Вы думаете, мадам?

Ева опять отчаянно тряхнула головой. Она быстрым молящим взглядом окинула окружающих. Эта женщина, кажется, уже спутала все карты Дермота. Черт возьми! В жизни еще он не испытывал ничего подобного! Но холодным умом он, тем не менее, понимал, что Ева, если исключить ту маленькую заминку, рассказала чистую правду.

– Итак, мистер Этвуд, – продолжал префект, – как вы утверждаете, «споткнулся на ступеньках и разбил себе нос». Других повреждений не было?

– Других повреждений? Не понимаю.

– Не повредил ли он ну, скажем, голову?

Ева сдвинула брови:

– Не знаю. Может быть. Лестница крутая, высокая, грохнулся он ужасно. Я в темноте не разглядела. Но кровь шла из носу, это я помню.

Мосье Горон улыбнулся туманной улыбкой, тем давая понять, что не ожидал иного ответа.

– Продолжайте, будьте любезны.

– Я выпустила его через черный ход…

– Почему через черный ход?

– На улице было полно полицейских. Он ушел. И тут случилось еще одно. У меня дверь черного хода запирается на английский замок. Пока я стояла во дворе, ее захлопнуло ветром, и я не могла попасть в дом.

После паузы, во время которой все члены семьи Лоузов недоуменно переглядывались, Елена обратилась к Еве.

– Да нет же, милочка, вы, видно, ошиблись? – тоном мягкого увещания сказала она. – Дверь захлопнуло ветром? Вы это точно помните…?

– В ту ночь не было ни ветерка, – вмешалась Дженис. – Мы еще говорили об этом в театре.

– Да… я знаю.

– Ну так как же, милочка! – вскрикнула Елена.

– Да, я и сама об этом подумала. И уже потом, когда я стала думать, как же это получилось, я поняла, что кто-то… ну да, нарочно захлопнул дверь.

– Ого? – сказал мосье Горон. – Кто же?

– Ивета. Моя горничная. – Ева стиснула руки, ее всю передернуло, как от боли. – За что она меня так ненавидит?

Брови мосье Горона еще больше поднялись.

– Верно ли я вас понял, мадам? Вы обвиняете Ивету Латур в том, что она нарочно захлопнула дверь перед вашим носом?

– Клянусь вам, я никого не хочу обвинять! Я просто, изо всех сил стараюсь понять, как это получилось!