Вновь выстрелил гейзер. Мэдди была уже меньше чем в двадцати футах. Взрывная волна ударила девочку по пояснице и начала затухать. Воспользовавшись этим, Мэдди преодолела отрезок каменистого пола, отделявший ее от цели. Она шагнула на край колодца и, прикрывая лицо полой куртки, заглянула в сердце ямы.

Оно оказалось меньше, чем ожидала Мэдди, не шире фута, идеально круглое, словно водяной колодец. Ее обманула яркость пламени внутри. Девочке повезло, что она прикрыла лицо, потому что все начало расплываться перед ее глазами, как случается с теми, кто глядит на полуденное солнце.

Кузница Джеда Смита была жалкой свечкой по сравнению с этим; здесь металлы и камни булькали, как похлебка, внизу, в тысяче футов от края ямы. Серная вонь донеслась до Мэдди на волне столь раскаленного воздуха, что волоски в ее носу закрутились, а на голых руках вздулись волдыри.

Она смогла выдержать меньше пяти секунд. Но за эти секунды Мэдди разглядела сердцевину горы, сверкающую ярче солнца. Она увидела сток, через который вытекала река, и борьбу сил в чреве ямы. Девочка увидела еще кое-что в этой огненной глотке — что-то размытое, что сложно увидеть, но что заговорило с ней так же ясно, как подписи, за которыми она следовала по коридорам.

Оно было небольшим, размером с арбуз, и относительно круглым. Оно походило на светящуюся каменную глыбу, подвешенную неведомыми силами в глотке ямы.

Конечно, достать что-либо из такого укрытия практически невозможно. Даже самый опытный скалолаз не сможет достать это: даже если он как-то сумеет уберечься от пламени, гейзер вышибет его из ямы, точно пробку из бутылки, до того как он одолеет хотя бы половину расстояния.

Кроме того, и ежу понятно, что оно крепко схвачено: гибкая паутина чар и рун держала его сильнее, чем самая прочная из цепей.

Пока Мэдди наблюдала, камень засветился еще ярче, словно уголек под мехами кузнеца. Ей в голову ударила мысль, столь же абсурдная, сколь и тревожная: «Оно видит меня». Глядя в яму, девочка почти поверила, что сама тоже слышит его мощный, безмолвный зов, ввинчивающийся прямо в мозг.

«Мэдди! Ко мне!»

— Шепчущий.

Девочка начала отползать, задыхаясь, едва не падая в обморок от жары, вновь прячась за камнями и в ямках. В тот момент она больше ничего не могла сделать. Единственная ее надежда — восстановить силы и попытаться придумать какой-нибудь план, а если не получится — найти дорогу к Красной Лошади и уверить Одноглазого (как бы его ни разочаровало то, что она не смогла принести Шепчущего), что никому и никогда не удастся завладеть Шепчущим.

На краю пещеры было прохладнее, воздух, хоть и ядовитый, больше подходил для дыхания. Там Мэдди собралась с силами, подождала, пока глаза заново привыкнут к темноте. По бокам были пещеры поменьше, некоторые — просто ниши, другие — размером с хорошую комнату, такие могут стать отличным укрытием от толчков и выбросов.

В одной пещере Мэдди нашла струйку чистой воды и с жадностью напилась, ведь жажда начинала мучить ее почти так же сильно, как голод.

В другой девочка увидела жилу тускло-желтого металла толщиной почти со свою руку.

А в третьей, к немалому удивлению, она обнаружила незнакомца, который стоял, прислонившись к стене и наставив ей прямо в лицо заряженный арбалет.

Секунду или две Мэдди не понимала, что делать. Стоявший в тени был бесформенным и нематериальным. Все, что она видела, — это его глаза и прорезь мерцающего неясного света на месте рта. Но хотя в голове у девочки была каша, руки точно знали, что делать. Она инстинктивно подняла их и, не раздумывая, со всей силы бросила Кен, Живой Огонь, в лицо незнакомца.

Мэдди не могла объяснить, почему выбрала именно эту руну, но эффект оказался немедленным и сокрушительным. Руна ударила ее возможного врага точно хлыст, тот с воплем уронил арбалет и упал на колени.

Мэдди была потрясена не меньше его. Она действовала чисто инстинктивно, без злобы и желания навредить. И теперь, лучше разглядев противника, с удивлением поняла, что это не гигантский супергоблин, как ей показалось, а худой рыжий парень немногим выше ее.

— Вставай, — сказала Мэдди, отбрасывая арбалет в сторону.

— Мои глаза, — пробормотал незнакомец, не опуская рук. — Мои глаза.

— Вставай, — повторила она. — Покажи мне лицо.

На вид ему было не больше семнадцати. Его рыжие волосы были стянуты на затылке, обнажая резкие, но довольно приятные черты, искаженные болью и страданием. Из глаз текли слезы, на переносице вздулся нехороший рубец там, где ударила мысль-стрела, но, к облегчению Мэдди, серьезных повреждений видно не было.

— Мои глаза… — В отблесках далекой огненной ямы они мерцали странным зеленым светом. — Боги, что меня ударило?

Совершенно очевидно, это был не гоблин, но Мэдди с первого взгляда поняла, что он и не из долины, хотя в его манерах или одежде не было ничего чужестранного. Немного оборван, быть может, как если бы бродил по диким местам; кожаная куртка вся заляпана, подметки ботинок протерлись.

Незнакомец медленно встал, щурясь на Мэдди и подняв одну руку на случай нового нападения.

— Кто ты?

Акцент выдавал в нем инородца — северянина, быть может из Райдингза, судя по цвету его волос.

Мэдди, которая сначала испугалась при виде его, сейчас, к своему глубокому удивление, почувствовала облегчение. Увидеть другого человека после того, как столько часов она одна бродила по пещерам, — нежданная радость, даже если незнакомец не разделяет ее.

— Кто ты? — резко повторил он.

Мэдди назвалась.

— Так ты не с ними? — Он дернул головой в сторону верхних уровней.

— Нет. А ты?

— Ты — Горячка, — сказал незнакомец. — Я вижу твои чары.

— Горячка? — Мэдди посмотрела на свою рунную метку и увидела, что та тускло мерцает на ладони. — А, ты об этом. Она не причинит тебе вреда, честно.

Девочка видела, что незнакомец не убежден. Каждый мускул его казался напряженным, словно он не мог решить, бежать или сражаться, но глаза его неотрывно смотрели на руку Мэдди.

— Все нормально, я не буду тебя заколдовывать. Как тебя зовут?

— Зови меня Везунчиком, — ответил парень. — И держись подальше.

Мэдди села на камень у входа.

— Так сойдет?

— Пока да.

Мгновение они смотрели друг на друга.

— Твои глаза еще болят?

— А ты как думаешь? — рявкнул он.

— Извини, — произнесла Мэдди. — Я думала, ты хочешь меня пристрелить.

— Могла бы и спросить, а не сразу бить в морду.