Техника в колонне не имела опознавательных знаков и следовала не по остаткам хоть сколько-нибудь нормальных асфальтированных дорог, а лесными «заячьими тропами». Это наводило на мысль, что руководители очень хотели остаться незамеченными. А то, что её буквально посреди леса разделали под орех, свидетельствовало о том, что желания руководителей разделяли не все. Их ждали и теплый приём готовили заранее. Стало быть, кто-то всё о ней знал. Либо в стане этой организации действовали шпионы, либо там происходили внутренние разборки.

Помимо прочего в сейфе нашлись и несколько карт с пометками. Именно из-за этих карт у Павла с Олегом вышли разногласия. Вернее, карты послужили лишь катализатором старой проблемы…

Скрытность колонны, её силы прикрытия, отсутствие опознавательных знаков и ряд других признаков говорили о том, что она принадлежала сильной, но не рекламирующей себя организации. В сейфе был необычный груз, но в малых количествах. Цезий вряд ли мог представлять огромную ценность, он-то скорее всего оказался там случайно, а вот арамидный материал и те самые ампулы, содержимое которых остается неизвестным и которые Бернштейн не решается вскрывать – вот что представляло истинный интерес. Из тех, о ком знал Павел, в этих краях существовала только одна организация, которую он интуитивно подставлял в это уравнение – «Рассвет».

И если это так – на картах наверняка указаны некие пункты, где можно получить что-нибудь ценное. Например, контакт с «Рассветом». Вдруг с ними удастся наладить диалог? Что, если эти ампулы им жизненно необходимы?

Но на такое дело нужен был надежный человек. Задача вполне могла отнять кучу времени и не дать совершенно никакого результата, поэтому отправлять Родионова Паша не решался, для Дьякова была другая, не менее важная работа, а кроме них в таких делах он больше всего мог положиться только на Романова. Дело даже было не столько в его собственных качествах, к которым всё ещё оставались вопросы, как в общем уровне всей его команды, а главное – там был Корнеев, который уж точно не позволит ничего запороть.

Узнав от Дьякова, что отец собрался поручить это дело Андрею, Олег пришел в ярость. Паша предугадал суть разговора ещё до того, как Олег переступил порог его кабинета – достаточно было просто увидеть его взгляд. Предугадал он и источник, от которого Олег узнал о его решении, и пообещал себе всыпать Дьякову по первое число.

– Это правда? Ты хочешь отдать мое дело Романову? – даже без короткого вступления сразу пошёл в атаку Олег, закрывая за собой дверь.

Павел помедлил с ответом, обдумывая, что сказать. У него было уже несколько стычек с сыном из-за Андрея, но он не собирался идти на поводу у Олега только потому, что тому так хотелось.

– Для начала присядь и не скрипи зубами, – миролюбиво, но твёрдо ответил Павел.

Олег подошел к столу и сел на стул. Он весь был напряжен, словно пружина, готовая в любой момент высвободить накопленную в ней силу: тонкие губы были поджаты, низкий лоб нахмурен, глаза прищурены, у переносицы собрались две глубокие складки.

– А теперь рассказывай, что случилось.

– Ты что, хочешь отправить Романова проверить координаты, указанные на добытых мною картах?

– Во-первых, не тобой, а капитаном Дьяковым. Во-вторых, да, я отправлю Романова.

От спокойного и четкого ответа Павла Олег напрягся ещё больше. Казалось, его сейчас разорвет на части кипевшая в нем злость. Он сделал несколько глубоких вдохов и заговорил срывающимся голосом, с трудом сдерживая гнев.

– Колонну нашел я. Сейф доставил я. Если бы не я – никаких координат у тебя бы не было. Я хочу закончить это дело. Это будет справедливо.

Полковник совершенно спокойно реагировал на кипение Олега. Оно его даже немного забавляло.

– Олег, во-первых, нет никакого «Я» и никакого «Ты». Есть только «Мы» – это вся наша организация. Всё, что мы делаем – мы делаем для всех, а не только для себя.

Олег порывался что-то сказать, и Павел сделал паузу, ожидая, что тот начнет говорить, но сын удержался и промолчал.

– Во-вторых, – продолжил Павел, – учитывая сложность нашего положения, а оно очень сложное, уж поверь, мы должны выжимать из любой возможности всё, что можно, и в данном конкретном случае «Анархисты» справятся лучше всех. Твоих заслуг никто не умаляет, ты – молодец, отлично поработал и я тобой очень доволен, но дальше этим делом займутся те, у кого больше опыта.

Олег сжал кулаки и казалось, готов был броситься на отца. Он был уверен, что по координатам, указанным на картах, находится что-то важное, предвкушал, как он найдет или сделает что-то стоящее и поднимет свою ценность в глазах отца и остальных офицеров, но главное – утрет нос ублюдку Романову, а вместо этого ему говорят такое…

– Черт, это просто бред какой-то! Ну какой, нахрен, Романов?! Его здесь даже нет! Его ещё нужно ждать, а я здесь и я готов. Батя, измени своё решение! – чуть ли не в истерике кричал он.

Паша молча выслушал эту тираду обиженного школьника, хотя тон и речи сына ему совершенно не понравились. Он не раз уже укорял себя за то, что не уделял должного внимания и времени его воспитанию, тогда, возможно, Олег хотя бы не позволял себе разговаривать с отцом в таком тоне.

– Я не считаю, что должен перед тобой отчитываться за свои решения, но в этот раз сделаю исключение. Везет Романову или нет, но его группа пока что не провалила ни одного задания. Чья тут заслуга: его бойцов, стечения обстоятельств или же самого Романова – я не знаю, да и не хочу знать. Пока они справляются – я буду поручать им щекотливые или сложные задачи, потому что уверен в них. Когда я буду настолько же уверен в тебе – стану поручать тебе. Понимаешь меня?

Такой ответ выбил последние предохранители и пружина освободилась. Олег рывком поднялся со стула, уперся руками о стол, подавшись вперёд к отцу, и стал в исступлении орать на него.

– Нихера я не понимаю! Понимаю только, что он у тебя в любимчиках, но чем он заслужил такое отношение?! Это я твой сын! Я! Не он! Ты должен продвигать меня, а не его! Я должен быть твоим преемником, а не он!

Всей выдержки Павла в этот раз не хватило, и его брови медленно поползли вверх. Вот оно что! Теперь ему стало по-настоящему понятно откуда растут ноги во вражде Олега с Андреем. Олег с чего-то решил, что Павел должен когда-нибудь назначить нового лидера, передать бразды правления, так сказать. Сын просто жаждал власти. Неужели он действительно верит, что у них монархия? Что он станет «царём» после Павла? И что сам Павел – царь?

Такая речь не понравилась Павлу ещё больше. Он хорошо знал, что представляют из себя люди с замашками, как у Олега, когда им дают власть, и ни за что бы не допустил, чтобы его сын стал командовать группой больше взвода.

Не говоря ни слова, Паша с места, неожиданно врезал Олегу настолько увесистую пощёчину, что тот завалился на пол словно подкошенный, ногами зацепив и увлекши за собой стул. Пока Олег мотал головой, пытаясь понять, что произошло, Павел был уже рядом, ухватил его за воротник, поднял, словно куклу, и с силой уложил лицом на стол. Удар был чувствительным и у Олега вырвался стон. Павел прижал его голову рукой, а второй заломил правую руку сына и держал её так, чтобы тот не смог вырваться, а при попытках это вызывало бы у него резкую и сильную боль в суставах.