Рассказать ли ему правду?.. Нет, она лишь причинит ему боль. Он и так печалился о лишениях Эми. А если узнает, что она потеряет абсолютно все и ее судьбу не изменить…

Катсуо склонился ближе.

– Неужели ты ничему не научилась после истории с Ханой? Как ты можешь оскорблять ее память и подвергать себя такой опасности, что…

Эми рывком повернулась к нему лицом, не успев с собой совладать.

– Научилась вообще-то! – прошипела она, еле сдерживая крик. – Все вышло случайно! Я забыла закрыть калитку, и конь сорвался с места. А я всего лишь хотела на нем посидеть минутку!

– Ну и зачем тебе понадобилось на нем сидеть? – прорычал Катсуо.

– Потому что я люблю лошадей! Потому что мне никогда не разрешали на них кататься, хотелось попробовать хоть раз!

Он дернулся как от удара, и его гнев растворился в изумлении. Поникнув, Катсуо прикрыл глаза ладонью.

– Прости меня, Эми, – пробормотал он. – Это я виноват. Не стоило лезть к тебе со своей жалостью о том, что ты упускаешь. Какой же я дурак!

– Нет, ты не дурак. – Злость Эми иссякла, уступив место давящему на плечи стыду. – И ты не виноват. Мне не стоило уходить одной. Глупо с моей стороны. Я и не думала, что конь сбежит вместе со мной.

Катсуо глянул на нее поверх пальцев.

– То есть его имя тебе ни о чем не намекнуло?

– Его имя?

– Мерина зовут Торнадо.

– Я… не знала.

– Все три кобылы очень спокойные. Ни одна бы не сбежала.

Эми скорчила гримасу. Н-да, повезло же ей выбрать самого норовистого! Катсуо наконец отпустил дверь, и Эми ее открыла.

В комнате кто-то навел порядок. Футон и постельное белье были убраны в шкаф, чемоданы аккуратно стояли в углу. Ни шкатулки, ни ее содержимого, ни дневника с руководством каннуши не было видно.

Запаниковать Эми не успела. Катсуо достал из-под хаори обе книжицы и, улыбаясь, протянул ей.

– Прихватил их, пока никто не видел. Поднялась такая паника, что вряд ли на них вообще обратили внимание. Сперва мы думали, что кто-то напал на тебя и похитил.

Подавив очередной укол вины, Эми забрала книги и прижала их к груди. Она чуть было не спросила, читал ли он их, но сообразила: а когда бы? Едва ли Катсуо стал бы рассиживаться с ее дневником, пока она где-то пропадает и явно в опасности. Она наверняка ужасно всех перепугала.

– Спасибо, – шепнула Эми.

– Не за что. – Катсуо замешкался. – Послушай, если тебе вдруг захочется испытать что-нибудь еще, просто позови меня, ладно? Новые впечатления – это здо́рово и все такое, но когда тебе не грозит вред… или хуже.

К глазам Эми подступили слезы. После всего, что Катсуо пережил по ее вине, он по-прежнему был к ней слишком добр.

Катсуо отступил на шаг.

– Тебе нужно переодеться и принять ванну.

Эми кивнула и вошла в комнату, чувствуя, как неприятно хлюпают мокрые носки. Катсуо закрыл дверь, и Эми прислушалась к его шагам, зная, что он ушел передавать указания Нанако. Она поморщилась. Ее неизбежно ждала еще одна лекция.

Оставшись в одиночестве безупречно чистой спальни, Эми изумилась, какое же безумие заставило ее броситься в ночь и залезть на коня. Долг и отчаяние так боролись со стремлением взбунтоваться против предательства, что затмили ей разум, но в утреннем свете она поняла – несколько минут на лошадиной спине совершенно не стоили беспокойства и тревоги, которые она всем причинила.

Подняв руку, Эми уставилась на испачканные пеплом пальцы. Зато она сама нашла дорогу в горах, использовала офуда, выстояла против они. Даже, наверное, спасла жизнь кицунэ – если, конечно, та позже не умерла от ран.

Эми хотела лишь немного впечатлений о жизни вне строгих правил камигакари, а получила куда больше, чем могла представить. Страх, измождение, боль – она чувствовала каждый синяк, – но приключение того стоило. Защитилась от они, действовала сообща со странным маленьким ёкаем, бродила по дикому лесу в одиночку. Каждое воспоминание было ярким, пульсировало жизнью и вдыхало ее в Эми – чего не случалось уже много лет. Приключение было необыкновенным, головокружительным – и ее личным, поэтому несмотря на стыд и вину, Эми ни капли не жалела.

Если бы Фуджимото узнал ее истинные чувства, его бы хватил удар.

После ванны, завтрака, чашки чая и сна Эми поймала себя на том, что сидит в комнате и просто смотрит в окно на заснеженный сад. Больше делать ей было нечего. Дневник и руководство каннуши временно перекочевали в шкаф. Шкатулки и ее содержимого не стало – Нанако все выбросила, назвав мусором. Пусть ночью безделушки, связанные с ролью камигакари, казались Эми ненавистными, потеря памятных вещиц ранила ее куда больше, чем она хотела признать.

Эми устроила локоть на подоконнике и подперла ладонью щеку, держа во второй руке длинное черное перо. Оно поблескивало на свету, когда Эми прокручивала его между указательным и большим пальцами. Она принесла его из леса, намереваясь спрятать в шкатулку – как первое воспоминание, уже не связанное напрямую с долгом камигакари. Увы, шкатулки у нее больше не было.

Положив перо на подоконник, она сбросила волосы с плеч на спину – они ниспадали ниже талии, а сейчас, когда Эми сидела, едва не касались кончиками пола. Она пропустила прядь сквозь пальцы, глядя на кружащий за окном снег. Волосы тоже были отличительной чертой камигакари: ей на протяжении десяти лет запрещали их стричь – только время от времени подравнивать кончики, чтобы сохранить опрятный вид. Сама Эми совсем не хотела носить волосы такой длины, однако считалось, что они имеют духовное значение.

В мысли закралась тоска, пытаясь утянуть разум во тьму. Неизбежный исход с каждым днем приближался. Если бы только у нее был выбор!.. Может, тогда смириться с судьбой оказалось бы не так сложно. Если бы ей не солгали… Если бы она знала все с самого начала, возжелала бы встать на этот путь с детства? Восьмилетний ребенок не способен осознать, что такое смертность. Может, она все равно бы согласилась.

В любом случае теперь уже слишком поздно. От судьбы не уйти. Если Эми и утратит жизнь, то уж лучше ей стать идеальным сосудом для Аматэрасу – ради мира, ради оммё. Нужно просто перестать об этом думать и притвориться, что все по-прежнему.

Эми глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на тревогу, норовившую обвить ее скользкими кольцами, и на странное, покалывающее ощущение, от которого хотелось вскочить с места и расхаживать туда-сюда. Рассеянный взгляд Эми вдруг привлекло ярко-красное пятно среди белизны сада – алую осеннюю листву. Издали она напоминала кровь на снегу – кровь кицунэ.

Лиса была, наверное, самой удивительной частью ее приключения. Незлой ёкай… одна мысль об этом казалась Эми нелепой. Впрочем, из всех ёкаев, о которых она слышала, кицунэ считались самыми терпимыми. Да, они были известными плутами, способными доставить множество хлопот, но слыли не такими жестокими, как остальные ёкаи. Другое дело, если бы у кицунэ был не один хвост – это, согласно легендам, указывало на ее возраст и могущество, – однако малышке в лесу не хватало сил даже на побег от они.