На поясе безволосого, рядом с портативной рацией, висел мобильный телефон. Заметив его, волк мгновение помедлил, потом покачал головой. Эта штука могла выдать его с потрохами.

Спрятав второй пистолет, Курт поднялся и пошел дальше. Парень с разодранным лицом лежал у капота “Крайслера”. Он продолжал тихо подвывать и зажимать руками кровоточащие раны. Глаза его были закрыты, веки подраны. Курт, если б даже захотел, не смог бы вспомнить, куда он метил и какую преследовал цель. (Впрочем, с целью все было ясно.) Даже если этого малого обработает очень умелый хирург, шрамы на лице останутся у него до конца жизни. Но он останется жив и станет с гордостью демонстрировать коллегам страшные следы, оставшиеся с той самой ночи, когда лишь ему одному удалось уцелеть во время резни на Тисовой…

Приближаясь к шлагбауму, волк исподлобья наблюдал за общительными охранниками. Судя по всему, на всем протяжении кровавого действа те не двинулись с места и напрочь растеряли всю жизнерадостность. Один застыл с широко раскрытым ртом, вытаращив глаза, второй неустанно крестился. Насколько Курт видел, из оружия у них были лишь дубинки и электрошокеры, какие носят степенные леди.

Фигура в капюшоне, вероятно, казалась ошалевшей парочке гостем из самой преисподней. По мере приближения Курта они пятились и пятились, пока не уперлись спинами в стену. Но и тогда, похоже, перебирали ногами.

Волк, не замедляя шага, подпрыгнул и взмыл в воздух. Шлагбаум пронесся под ногами полосатой змеей. Вот ноги вновь коснулись твердой поверхности, и Курт припустил еще быстрее. Какая-то часть его сознания панически металась в стенках черепа, требуя вернуться и добить свидетелей. Но другую уже тошнило от одного лишь вида крови. Кроме того, “шлагбаумной” охраной дело бы не ограничилось — пришлось бы лезть в бордель.

Несколько кварталов он мчался, будто ветер. На перекрестках сворачивал, чтобы запутать следы. Те прохожие, что еще не успели добраться до теплых постелей, испуганно вскрикивали и отпрыгивали в сторону, когда из ночной мглы перед ними возникала стремительная тень. Курт молча продолжал свой бег.

Он мчался, как олимпиец на стометровой дистанции. Когда от места преступления его отделяли семь кварталов и пять перекрестков, он начал замедлять темп — постепенно, чтобы не сбить дыхание. А за квартал до банкомата перешел на обычный шаг.

Ковбой говорил, что переведет деньги быстрее, чем он успеет добежать до банкомата. Курт в этом сомневался, но не особо беспокоился — он мог и подождать.

Несравненно больше его беспокоило дурное предчувствие, от которого сосало под ложечкой.

Где искать безволосого? Волк помнил номера, однако машины наверняка приписаны к какому-то Улью. Что дальше?

С сильно бьющимся сердцем Курт подошел к банкомату. Этот агрегат в точности походил на предыдущий, имел тот же логотип Национального банка.

Зато характер у него оказался совсем другой.

— Убирайся, — донеслось из “гроба”. — А не то я вызову полицию.

Курт недоуменно огляделся. Первое, о чем он подумал, было, что кто-то грубый и ворчливый притаился за банкоматом. Возможно, даже грабит его, а свидетели ему ни к чему.

Он обошел вокруг банкомата и уперся в крепкую бетонную стену. Поблизости не было ни единой живой души. И тут волка осенило: этот район много хуже предыдущего, а потому и банкоматы здесь обучены вести себя соответствующим образом.

— Убирайся, слышишь?! — вновь прошипел банкомат. — А не то отведаешь газа! В камере тебя уже дожидаются!

Курт усмехнулся. Как-то не верилось, что его собеседник оснащен какими-либо активными средствами обороны, могущими затруднить процесс изъятия денег уличными группировками и, как следствие, пополнение доходов господ полицейских.

— Я вызываю наряд, — пригрозил банкомат.

— Не нужно, — сказал Курт. — Я хочу проверить счет.

— Что же вы раньше молчали? Давайте сюда чип, будьте любезны.

В бронированном корпусе лязгнуло, открылась узкая щель. Волк достал из кармана чип и, глубоко вздохнув, просунул в отверстие. Если он ошибся и этот конструкт просто свихнулся… произойти может все, что угодно. Можно получить и порцию слезоточивого газа.

Повисло напряженное молчание.

Курт нервно вычищал из-под когтей свернувшуюся кровь. Конструкт проводил какие-то расчеты — связывался с главным офисом или набирал номер ближайшего участка. Курту пришло в голову, что Ковбой мог запросто оставить банку кое-какие инструкции. Поэтому, если аппарат станет тянуть время, следовало сматываться, не разбирая дороги.

Несколько секунд спустя металлическая панель отъехала в сторону.

На мониторе возникла сморщенная физиономия. Самой примечательной ее чертой оказался мощный крючковатый нос, остроконечная тень которого нависала над губой подобно утесу. Из-под черного кепи хмуро смотрели бесцветные глаза. Левый удерживал монокль.

Клерк восседал за массивным рабочим столом. Руки, затянутые в нарукавники, беспрестанно шевелились, трогая и перебирая какие-то бумаги, что в изобилии покрывали столешницу.

— Итак, молодой человек, — конструкт, поморщившись, взглянул на Курта, — сейчас на вашем счету, открытом, кстати, всего несколько часов назад, причем на предъявителя, находятся… — носатый субъект взял какой-то бланк и внимательно прочел, — …две тысячи пятьсот десять американских долларов. Последний перевод имел место две минуты тридцать четыре секунды тому назад… Уже тридцать четыре.

Волк с облегчением перевел дыхание.

— Да, я хочу снять эти деньги, — быстро проговорил он.

Клерк оторвался от бланка и ошарашено уставился на Курта. В глазах его застыло изумление и даже некоторая растерянность — казалось, их обладатель не может решить, в здравом ли уме стоящий перед ним субъект и не надо ли срочно позвать санитаров. Так смотрит человек, когда кто-то совершенно ему незнакомый вдруг ни с того ни с сего пройдется насчет его горячо любимой бабушки…

Курт нервно поежился. Да уж, подумал он, создатели этого конструкта большие юмористы. Волк прекрасно знал, что на самом деле не существует никакого клерка, нет даже пронзительного взгляда, в котором смешались изумление и растерянность. Внешние сканеры фиксировали положение клиента относительно банкомата, благодаря чему создавалось впечатление, будто конструкт смотрит прямо в глаза… И все же с предыдущим банкоматом общаться было несравненно проще.

— Вы уверены? — медленно, почти по слогам спросил клерк.

Курт для приличия сделал вид, что задумался. Нельзя ничем выделяться, улики ему ни к чему.

— Да. Я совершенно уверен.

— Вы хорошо подумали, молодой человек? Первый Национальный банк — старейший в индустрии. Мы обеспечиваем безусловную сохранность вкладов, оперативность расчетов и, как в вашем случае, полную анонимность. Не может того быть, чтобы вы по-прежнему хотели завершить наше сотрудничество. Я отказываюсь в это поверить.