перерыв на обед, предваряющий вечерние занятия: танцы, рисование, пение, стрельбу из лука и прочее. Хоттон пугал многообразием предметов. Доска с общим расписанием едва помещалась на стене, а надписи на ней были такими мелкими, что их стоило разглядывать под лупой.

Выйдя из почтовой каморки, Офелия с удивлением обнаружила, что на улице непривычно тихо. Тихо и безлюдно, потому что все уже разбрелись по кабинетам. Понимая, что безнадежно опаздывает, Офелия бросилась бежать со всех ног. Стрелой пролетев по коридору, она ворвалась в раздевалку, пытаясь убедить себя, что переживать незачем. Музыки из танцевального зала слышно не было. Значит, занятие еще не началось. Едва она подумала об этом, как в раздевалку юркнули три тени – девочки в черных платьях.

– А вот и наша важная персона! – взвизгнула Беатрис. Большой нос, расплющенный на круглом румяном личике, делал ее похожей на поросенка.

– Где же вы задержались, ваша светлость? – сложив руки на груди, спросила Джинджер, явно не интересуясь ответом. От ее голоса и внешнего вида сквозило холодом. Бледная, белокурая, с острыми чертами лица, она будто бы была скроена из колотых кусков льда.

– Мы не можем начать без тебя, нужно разбиться по двое, – пояснила Алисия. Среди всей этой компании она была самой дружелюбной. Судя по ее грустным глазам с поволокой, именно она и осталась без пары.

– Ох, простите, – промямлила Офелия, чувствуя неловкость из-за того, что стала причиной неприятностей. Она бы могла все объяснить, если бы ее только выслушали.

Беатрис и Джинджер решительно наступали. Офелия пятилась назад, пока не врезалась спиной в шкафчик, который загромыхал, как жестяная банка.

– Думаешь, раз тебя взяли сюда по знакомству, ты можешь творить, что вздумается? – ехидно спросила Джинджер.

– Это Бет все рассказала. Про вас с сестрой, – вмешалась Алисия, маячившая за их спинами.

Офелия остолбенела. С Элизабет, чье имя дозволялось укорачивать только подругам, она познакомилась на празднике у Эверрайнов, где ее представили как племянницу Рэйлин.

– Теперь все знают, что ты врунья и богатой семьи у тебя нет, – презрительно фыркнула Беатрис.

– Я такого не говорила.

– Но ты притворяешься одной из нас, – продолжала Беатрис. – Заявилась сюда, в школу для богатых.

– А девиз Хоттона говорит о торжестве ума, но вы тут почему-то учитесь, – огрызнулась Офелия.

Лица Беатрис и Джинджер исказила злоба, разговор грозился перерасти в настоящий скандал, но в этот момент в раздевалку вошла госпожа Оллин, учительница по танцам. Улыбку на ее плоском, похожем на фарфоровую тарелку лице можно было увидеть только в моменты, когда она выступала. Тогда напускная строгость сменялась застывшей маской: большой рот растягивался от уха до уха, а яркий грим придавал ей какую-то пугающую неестественность.

Госпожа Оллин вначале опешила, застав неприятную картину, а потом обвела их строгим, укоряющим взглядом.

– А ну-ка бегом в зал! – сказала она, и все четверо послушно засеменили к ней.

Когда Офелия проходила мимо, госпожа Оллин придержала ее за локоть.

– Детка, ты в порядке? – обеспокоенно шепнула она.

Офелия кивнула и выдала притворную сценическую улыбку, одну из тех, каким ее научили. Возможно, до этого все было в порядке. Но теперь Офелия явственно чувствовала приближение чего-то скверного. Оно надвигалось как грозовая туча, готовая разразиться молниями, громом и дождем.

Глава 4

Безумный дом

Флориана

Дождь лил не переставая. Резкие порывы ветра превращали его в хлесткие пощечины, которые звучно били по стеклам – капли катились по ним, словно слезы. Небо затянули многослойные всклокоченные тучи без единого просвета.

Флори отпрянула от окна, мысленно поблагодарив дождь, что из всех дней для появления он выбрал ее единственный выходной. Минувшую неделю она была загружена работой с утра до вечера: переезжала от безлюдя к безлюдю, записывала за домографами какие-то странные цифры и координаты, потом садилась разбирать заметки, обложившись пояснительными бумагами, а по ночам корпела над списком личных заданий.

Дни слились в сплошную путаницу. Подготовить безлюдей к транспортировке оказалось непросто. Следовало учесть состояние домов, их габариты и то, в каких условиях они привыкли жить. После Ризердайну предстояло найти способ перевезти безлюдей, а Рину – подготовить для них новое место. Все это сопровождалось строжайшей секретностью: Ризердайн боялся, что те, от кого он спасал самые ценные экземпляры, прознают о его планах и нанесут удар прежде, чем безлюди покинут столицу.

За неделю Флори так привыкла к работе, что сегодняшнее безделье в четырех стенах угнетало. Она слонялась по дому, пытаясь придумать себе занятие. У камина в гостиной обосновался Рин, изучающий городские карты. Судя по его хмурому лицу, головоломка с перемещением безлюдей никак не решалась. Не желая мешать, Флори выскользнула из комнаты. Следующая дверь вела в столовую, где Саймон протирал тарелки, недовольно бурча под нос.

– Надеюсь, хотя бы вы согласитесь на обед? – спросил он, завидев ее на пороге. – Или домографы сыты тем, что пожирают взглядом чертежи?

Теперь стало понятным, что так возмутило его. Как заботливая матушка, Саймон переживал, что обитатели, увлеченные работой, пренебрегают едой. Ризердайн сегодня не покидал кабинет: не спустился к завтраку, не явился на чаепитие в гостиной, чтобы обсудить плохую погоду, и на обед, кажется, не спешил. Возможно, их одолела какая-нибудь домографная лихорадка, или просто стряпня мажордома не вызывала аппетита.

В тарелке, торжественно поданной к столу, плескалась бурая жижа рыбного бульона с овощами, а вместо хлеба были пшеничные галеты – их следовало размачивать, чтобы сохранить зубы целыми. Флори честно, самоотверженно попыталась постичь это блюдо, но на третьей ложке сдалась и решила, что не так уж и голодна. Пока она в задумчивости грызла галету, Саймон успел наведаться в кабинет к Ризердайну и вернуться с тем же, с чем уходил. Водрузив полный поднос на стол, мажордом сварливо пробормотал:

– Уж, конечно, кухарку я не заменю…

– А почему не нанять помощницу? – спросила Флори.

– Нам хватило последней. Риз больше не хочет впускать в дом посторонних, – отозвался Саймон и смолк. Его седые усы нервно задергались, точно у кота. – Была у нас одна, возмущалась, что мы ее к безлюдю работать привели и не предупредили. До сих пор болтает всякое.

Он ждал еще одного неудобного вопроса, а Флори больше ни о чем не спрашивала. Сплетни не стоят того, чтобы их обсуждать.

– Я думала, у делмарцев нет предрассудков, – сказала она чуть погодя, мизинцем сметая крошки. Из них, лежащих песочной горкой, получилось бы собрать половинку галеты. Но Саймон смахнул их тряпкой и смыл в раковину.

– Предрассудки, моя милая, рождаются не в городах, а в головах, – хмыкнул он, усаживаясь. – Непременно найдутся те, кто назовет безлюдей демонами, а Риза