Первым желанием было положить трубку, но потом я ответила:

— Я знакома с некоторыми ее родственниками.

— Хотелось бы услышать об этом побольше, приглашаю вас побеседовать. Могу вызвать повесткой, просто по телефону проще.

— Я могу подъехать через час-полтора.

— Буду ждать, — ответил он, и мы попрощались.

Через час я сидела в отделении перед одной из дверей. Меня попросили подождать, потому как Соловьев куда-то отлучился. Через пять минут к двери подошел мужчина в джинсах и свитере, шатен около сорока лет, довольно симпатичный. Он кинул на меня взгляд, а после даже притормозил и спросил с интересом:

— Вы ко мне?

— Если вы Соловьев, то да, — поднялась я.

— Это я, — он рассматривал меня, — а вы…

— Анна Иванова, — сказала я, он кивнул и открыл дверь ключом.

— Проходите, — сказал мне, и вскоре я сидела в небольшом кабинете, внутри которого располагалось два шкафа с бумагами, маленький письменный стол, тоже заваленный документами, столик с чайником и небольшой диван. Соловьев указал мне на него, сам сел за стол.

— Может, хотите чаю? — поинтересовался он, а я удивленно на него посмотрела. Интересно, давно у нас в полиции проявляют такое уважение к гражданам? Соловьев в свою очередь смотрел на меня, даже не пытаясь скрыть интереса, отчего я почувствовала себя неуютно, положила куртку на диван и сказала:

— Если можно, кофе.

Роман Степанович кивнул, поднялся и подошел к столику, нажал кнопку на чайнике и принялся насыпать кофе в две кружки.

— Только растворимый, — заметил он, вроде как извиняясь.

— Ничего страшного, — улыбнулась я, а моя улыбка произвела странное впечатление. Он мгновенье смотрел на меня, потом вернулся к кофе. Я, недолго думая, решила, что он все про меня знает: и про мои документы, и про прошлую жизнь, про мое преступление, про работу на Миронова, в общем, про все. Когда я получила кружку, моя паника начала достигать вселенских масштабов.

— Я хотел поговорить с вами о похищении Оли Горшковой, — вернулся он к теме вызова, я кивнула. — Ребята из дома напротив сада говорили, что какая-то девушка задавала вопросы. Потом в отделение пришел молодой человек, которого подвигнул на это разговор с девушкой, рассказал о наклейке на машине. Обмолвился, что девушка работает в клубе барменом.

Я покивала, уходя от него взглядом.

— Это же были вы, я правильно понимаю?

— Правильно, — не стала спорить я.

— Хотелось бы узнать, в чем ваш интерес?

Я вздохнула.

— Как такого интереса нет. О похищении мне рассказал Костик, это брат матери Оли. Он живет этажом ниже меня.

— И? — Соловьев внимательно смотрел.

— Мне захотелось помочь.

— Вы решили, что сможете сами расследовать это дело? — вздернул он брови.

— Вроде того.

— Думаете, полиция ни на что не годится? — он откинулся в кресле и посмотрел на меня насмешливо.

— Одна голова хорошо, а две лучше.

Соловьев покачал головой, потом вздохнул и положил локти на стол, перегнувшись ко мне.

— Я случайным образом прознал, что с полгода назад вы стали участницей неприятной истории.

У меня вспотели ладони, и я хлебнула кофе, чтобы не смотреть на него.

— При чем здесь это? — задала вопрос.

— Когда вас допрашивали, вы сказали, что не подозреваете, что это за человек. Тем не менее, как удалось узнать, после покушения на вас стрелок вскоре погиб от пули.

— И что? — удивилась я, — у него была не самая безопасная профессия, как я понимаю.

— Не спорю. Удивляет то, что сразу после покушения в вашем окружении появилось много новых людей, причем довольно известных в городе.

Я пожала плечами, пытаясь не выдать своего волнения. После той истории мне пришлось провести в кабинете следователя какое-то время. Назвать его приятным язык не поворачивался. Меня раскручивали, как только могли, но я упорно твердила, что испугавшись стрелка, скрывалась по друзьям, пока он вдруг не умер, о чем я узнала тоже случайно.

— Это стечение обстоятельств, — ответила я Соловьеву.

— Не буду спорить. Что ж, давайте вернемся к похищению. Значит, вы решили помочь следствию своими силами? Откуда вы узнали о нем?

— Мне рассказал Костик… Костя.

— Что он вам рассказал?

Я поведала о нашей встрече в подъезде, о своих изысканиях первого дня, а также о хождениях по квартирам, где встретила Антона. Он выслушал внимательно, потом спросил:

— И вы посчитали, что машина связана с похищением?

— Мне так подумалось. Я поехала в суши-бар и узнала, что наклейки были разработаны специально для благотворительного ужина фондом "Живая помощь".

Я не решилась врать, если они общались с администратором суши-бара, значит, знают содержание нашего разговора.

— И что же дальше? — Соловьев смотрел на меня с большим интересом, а я чувствовала себя дура дурой.

— Я попыталась узнать об этом фонде больше, но пока дело не движется.

Роман Степанович откинулся в кресле и стал о чем-то размышлять, потирая подбородок.

— Вот что, — сказал, наконец, — вы должны понимать, что ваше расследование может навредить делу. — Я молчала. — В ваших же интересах прекратить его. Конечно, заставить вас я не могу, хотя ваша деятельность незаконна. Я вполне верю, что вами двигают благородные порывы, но придется их сдержать. Это ясно? — Я нехотя кивнула. — Касательно всего остального…

Он задумался, а я нахмурилась, не понимая, о чем речь. Соловьев же вернулся из мира мыслей уже без желания продолжить фразу.

— Анна Сергеевна, — сказал он, — обещайте, что пойдете домой и забудете о похищении. Поверьте, этим делом занимаются профессионалы.

— Есть успехи? — поинтересовалась я, не надеясь, что он расскажет. Соловьев усмехнулся и вдруг заговорил:

— Мы прошли примерно по тому же пути, что и вы. Машина с наклейкой нас тоже заинтересовала, мы съездили в суши-бар, после чего обратились в сам фонд.

— И?

— У меня появился список всех участников того вечера, но нужная машина оказалась оформлена на жену владельца фонда. Вы случайно не знакомы?

— Виделись мельком.

— В субботу вы ходили в больницу, я приметил вас по телевизору.

— Мы же не были тогда знакомы, — посмотрела я на него настороженно.

— Вы красивая девушка, Анна Сергеевна, — усмехнулся он, — вас трудно не заметить. Когда я увидел вас возле моей двери, сразу понял, что ваше лицо мне знакомо.

Комплимент меня смутил, я допила уже остывший кофе и поставила кружку на стол.