– Доброе утро, Герман Иванович! – громко поздоровалась Ба. – Как ваше здоровье?

Но сосед отреагировал странно: вместо ответа он зашипел, вытаращил глаза, оглянулся в глубь квартиры, а потом выскочил в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь, как будто боялся прищемить чей-то хвост. Ба наблюдала за всеми этими манипуляциями с возрастающим интересом.

– С вами все в порядке, голубчик? – участливым «врачебным» тоном спросила Ба. – Вы как-то странно выглядите…

Но сосед опять зашипел, прижав палец к губам, отбежал от двери на несколько шажков и только тогда вернул соседке ее «доброе утро».

– Говорите тише, – прошептал он. – Я прекрасно слышу!

– Очень рада за вас, – еще больше удивилась волшебным переменам Ба. – А почему в коридоре?

– У меня там… Понимаете… – замялся сосед.

– Сын приехал? – догадалась Ба. – С внуками? Какая радость…

– Елизавета Владимировна, можно я к вам загляну на минуточку? – шпионским шепотом попросил Герман Иванович. Про внуков он, похоже, все-таки не расслышал, несмотря на счастливо вернувшийся слух.

– У меня к вам дело, уважаемая Елизавета Владимировна, – начал он уже обычным церемонным тоном, усевшись на диван в гостиной. – Я бы хотел с вами посоветоваться как с женщиной и умнейшим человеком. Пока Женечка спит…

Волнуясь, перескакивая с пятого на десятое и как будто оправдываясь перед ней и самим собой, Герман Иванович рассказал соседке о том, как вчера пошел на оптовый рынок за продуктами к новогоднему столу, а вернулся с Женей. Услышанной вполне рождественской истории о счастливо обретенной девочке Ба ничуть не удивилась. Конечно, окажись она на месте Германа Ивановича, она поступила бы так же.

– Вы сделали все совершенно правильно, дорогой мой, – серьезно сказала она соседу. – Нельзя же было оставить девочку одну, раз ей некуда пойти. Тем более, как пишут в газетах, нравы среди нынешних коммерсантов далеки от гуманности.

Герман Иванович вздохнул с облегчением и перешел ко второй части проблемы.

– Елизавета Владимировна, дело в том… Несмотря на то что я всю жизнь работал с молодежью, я не… У меня сын… Он уже взрослый… Возможно, Женечке нужна одежда или что-то еще, у нее никаких вещей нет, а я не знаю, как… Я боюсь, что она меня боится! Я ей шпингалет приколотил! – В последней фразе прозвучало искреннее отчаяние, после чего Герман Иванович замолчал, очевидно, сочтя, что обозначил суть проблемы вполне исчерпывающе, и посмотрел на Ба с надеждой.

Елизавета Владимировна все поняла правильно, не зря он всегда считал ее мудрой женщиной.

– А вы приводите ее ко мне, как проснется. Мы позавтракаем все вместе, кофейку попьем. Или чаю. Она поймет, что вы порядочный человек и что ей в вашем доме ничего не угрожает. Впрочем, если хотите, она может пожить какое-то время у нас, я думаю, Левушка не будет возражать. Да его и дома нет целыми днями.

– Нет-нет! – вдруг испугался Герман Иванович. – Лучше у меня! Я вчера ночью слушал, как она дышит там, в другой комнате… И понял, что после смерти жены я так и не привык к одиночеству. Раньше была Наташенька, Ванечка, его приятели, наши друзья… Коллеги в гости приходили, родственники. Потом все куда-то делись. Как говорится, иных уж нет, а те далече. Да… А я так и не привык. Только делаю вид.

– Вот и приходите! – решительно подвела итог переговоров Ба, которая терпеть не могла сентиментальных бесед, всегда предпочитая им конкретные действия. – Я тогда пойду оладьи печь. Все дети любят оладьи с малиновым вареньем, уж поверьте мне.

Однако дипломатический завтрак пришлось отложить: проснувшись, Женя немедленно убежала в университет, отказавшись даже от чая – то ли опаздывала, то ли стеснялась. Герман Иванович провел день в страшном волнении, буквально не находя себе места и поминутно изводя соседку вопросом – а вдруг Женечка совсем не вернется? Поэтому вчерашнюю даму из районной администрации, которая пришла обсуждать с ним варианты обмена, он слушал невнимательно, а потом неожиданно для себя ляпнул, что согласен переехать, если квартира будет двухкомнатная и недалеко от педагогического университета. Даму это вполне устроило, и она ушла. Потом она долго звонила в квартиру номер семь, но Елизавета Владимировна почему-то не открыла, хотя точно была дома, Герман Иванович был уверен.

* * *

В агентстве «Новая квартира» готовились к праздничному застолью. Секретарь Нина Васильевна, пыхтя от усердия, развешивала повсюду похожие на толстых гусениц гирлянды и разноцветный шуршащий дождь. Сотрудники в полном составе поделились на две неравные группы. Дамы увлеченно накрывали на стол, а мужчины трепались в предвкушении вкусной еды и грядущих выходных – шеф пообещал отпустить всех с завтрашнего дня, и то сказать, какая работа тридцатого декабря, когда все клиенты носятся сломя голову по магазинам и о делах серьезных, вроде покупки квартиры, никто не думает! В общем-то, все было уже давно готово, но шеф заперся с Ленкой Ждановой в кабинете, а без него, понятно, не начинали. Занятно, но игривых мыслей по поводу этого затянувшегося уединения ни у кого и на секунду не возникало. Все знали, что шеф готов залезть под каждую юбку при любом удобном случае, но Жданова юбок отродясь не носила и на героиню служебного романчика походила как бультерьер на чихуа-хуа.

– Значит, так, – докладывала Ленка. – У них не дом, а собес с вытрезвителем в одном флаконе. Художник из однушки на все согласен, ему деньги нужны. Он действительно сильно пьющий, дома нет почти ничего, ни мебели, ни вещей. Картин, кстати, тоже нет. То ли пропил, то ли не рисует. Да, еще он нервный какой-то, весь на взводе. Может, колется?

– Хорошо бы… – пробормотал Клюев и что-то почеркал на лежавшем перед ним листочке.

– Бабка – та, которая помоложе, Харитонова – тоже согласна, продолжала Ленка. – Она, похоже, с соседкой из трешки в контрах, говорит, ей назло поменяюсь хоть завтра. Там та же история: бабка эта выпить не дура, но, правда, в доме все есть, не пропито. Работает вроде уборщицей, а где – я не поняла, она туману напустила. Говорит, секретное учреждение. Ну, я со всем уважением, конечно… Так. Дед из восьмой квартиры тоже согласен, если ему квартиру найдем в районе Веера или Эльмаша, представляешь?

– Так это же край света, – удивился Клюев. – Туда добром никто не едет, особенно из центра. Он что, с приветом?

– Да вроде нет. Кажется, он работает в педуниверситете, а у них там построено новое здание и общаги, целый городок. Ну, ему, видно, и надоело на работу мотаться в пробках. С ума сойти: старый пень, едва соображает, а все работает.

– Молодец! – похвалил Ленку Клюев, опять отметив что-то на листочке. – Уж на Эльмаше-то мы ему квартиру найдем. Считай, нам повезло, что старик с придурью. Только не отговорил бы никто. Быстрее надо. А с этой что… склочная которая?

– Воронова? Эта, похоже, будет отбиваться до последнего, – вздохнула Ленка. – Представляешь, она мне даже дверь не открыла, в глазок меня увидела – и не открыла.