Вилла поражала роскошным дизайном в современном турецком стиле. От личного вкуса Пола здесь не было практически ничего. Том предположил, что в доме Уоллингера в Стамбуле атмосфера, должно быть, совершенно другая – больше вещей, больше безделушек и книг, этакий приют эрудита. А здесь, судя по всему, недавно побывала уборщица: все кухонные поверхности были отполированы до блеска, как на глянцевой картинке в каталоге, вода в унитазах была ярко-голубой, кровати тщательнейшим образом заправлены, коврики выровнены, словно по линейке, и ни единой пылинки – ни на столах, ни на полках. В шкафах Том нашел то, что и предполагал: одежду, обувь и коробки; то же самое в ванной – туалетные принадлежности, полотенца и халат. Рядом с кроватью Уоллингера лежала биография Линдона Джонсона, возле телевизора внизу – коробки со всеми пятью сезонами сериала The Wire. Вилла, совершенно бездушная, как гостиничный номер, не говорила практически ничего о личности своего жильца. Даже в кабинете Пола витало ощущение какой-то временности: единственная фотография Джозефин на письменном столе, еще одна – Рэйчел и Эндрю в детстве – на стене. Разные журналы, турецкие и английские, триллеры в мягких обложках на полке, репродукция плаката Олимпийских игр 1974 года в Инсбруке. Пара записей в блокноте с отрывными страничками. В ящике стола Том нашел старый, уже законченный ежедневник – и это было все. Никаких спрятанных документов, писем, заложенных за картину, фальшивых паспортов или записок о самоубийстве.

В шкафчике под лестницей Пол держал свою теннисную ракетку и клюшки для гольфа. Чувствуя себя немного глупо, Том проверил, нет ли тайника в ручке ракетки или двойного дна в сумке с клюшками. И снова ничего. Только несколько старых футболок и два каменно-твердых шарика жевательной резинки. То же самое было и наверху; Том выдвигал ящики и обшаривал дно, разбирал абажуры, заглядывал под шкафы, но Уоллингер явно не хранил в этом доме ничего секретного. Он переходил из комнаты в комнату – за окном пели птицы и изредка проезжали машины, улица была тихой, почти пригородной – и думал, что Тремэйн был прав. Настоящий дом Пола, куда он вкладывал душу и сердце, находился в Стамбуле.

Он был в ванной, которая примыкала к меньшей из двух гостевых спален, когда услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Звякнули ключи, небрежно брошенные на стеклянный столик. Не грабитель и не посторонний; этот человек вошел уверенно и не таясь. Уборщица? Управляющий?

Том вышел из ванной на площадку лестницы.

– Кто здесь? – по-турецки спросил он.

Никакого ответа. Он стал осторожно спускаться вниз.

– Кто здесь? Здравствуйте! – крикнул Том еще раз.

Он заглянул вниз, в холл. Слабая тень проползла по полу и пропала. То, кто зашел в дом, кто бы это ни был, теперь находился в кабинете Уоллингера. Дойдя до середины лестницы, Том наконец услышал ответ. Этот мелодичный, певучий акцент он узнал мгновенно.

– Здравствуйте!

Она вышла из кабинета. Голубые легинсы, черная кожаная куртка. Волосы сильно отросли; теперь она собирала их в хвост. Том не видел ее со времен операции по спасению Франсуа Мало, в которой она сыграла важнейшую роль. Заметив его, она ослепительно улыбнулась и выразительно выругалась по-итальянски:

– Tua madre![13]

– Эльза, – улыбнулся Том. – А я все думал, когда же на тебя наткнусь.

Они обнялись. То есть Эльза бросилась ему на шею и стиснула с такой силой, что Том чуть не потерял равновесие. Теперь у нее были другие духи. Так хорошо знакомая ему фигура, теплое приветствие вдруг заставили Тома вспомнить, что тем летом, во время операции, они почти стали любовниками. Тогда его удержала только верность Клэр и профессиональная этика.

– Как я рада тебя видеть! Это потрясающе! – Эльза приподнялась на цыпочки, чтобы его поцеловать. Том тут же почувствовал себя любимым дядюшкой, и это ему совершенно не понравилось. Как легко удалось Эльзе пробить броню его естественной сдержанности, как близки они стали за то недолгое время, что провели вместе… – Это Амелия тебя послала? – спросила она.

Том удивился: Эльза не знала, что он будет в Анкаре?

– Да. Она тебе не говорила?

– Нет!

Ну конечно, не говорила. Сколько еще фрилансеров разведывательной службы работает по делу Уоллингера? Скольких сотрудников Амелия заставила примчаться сюда сломя голову со всех концов земли, чтобы узнать, почему погиб Пол?

– Ты хочешь забрать его компьютеры?

Эльза была чудо-специалистом по компьютерам; несколько лет назад она перешла из штата на «вольные хлеба». Она могла взломать любой код, залезть в любую программу так же легко, как другие вундеркинды – с ходу переводить с мандаринского китайского или прочитать с листа фортепианный концерт Шостаковича. Два года назад она здорово поработала с лэптопами и «блэкберри», которые были позарез нужны Тому для расследования. Без нее операция точно бы провалилась.

– Ну конечно. Только что взяла ключи от дома.

Она кивнула на стеклянный столик. Ключи лежали рядом с вазой с искусственными цветами.

– Вот это я называю оказаться в нужное время в нужном месте, – сказал Том. – Я как раз собирался запустить жесткий диск.

Эльза скривилась. И оттого, что произошла путаница в их обязанностях, и оттого, что она знала, насколько беспомощен был Том во всем, что касалось компьютерных технологий. Для него это была полная абракадабра; он обладал разве что самыми зачаточными знаниями.

– Тогда действительно хорошо, что я здесь, – сказала она, выпустила его руки из своих и повернулась к кабинету. – Я могу показать тебе розетку в стене, куда нужно включить компьютер, и дырочку в компьютере, куда нужно всунуть проводок.

– Ха-ха-ха.

Том всмотрелся в лицо Эльзы. Все та же кипучая энергия и непосредственность, грация женщины, которая любит себя и которой, если можно так выразиться, комфортно находиться в своем собственном теле. Эта неожиданная встреча встряхнула его, вывела из состояния уныния, не отпускавшего уже много дней.

– Когда ты сюда приехала? – спросил он.

Она взглянула в окно. В правом ухе Эльзы было три сережки, а в левом – только одна.

– Вчера? – как будто сомневаясь, ответила она.

– Видимо, когда-то тебе придется заглянуть на станцию?

Она кивнула:

– Конечно. Завтра. У меня уже назначена встреча. Амелия хочет, чтобы я просмотрела имейлы мистера Уоллингера. – Она произносила «Уоллингер» как два отдельных слова: «Уолл» и какое-то скандинавское «Инга», и Том невольно улыбнулся. – Я что, перепутала фамилию, Том Келл? Уоллингер, ведь так?

– Все абсолютно верно. Дело в том, как ты ее произносишь.

До чего приятно было снова слушать музыку ее голоса – с легкой ноткой озорства.