С дочерью ходил он и к поставщикам и в присутственные места. Объяснял ей, как заполнять счета, как торговаться, выбирать товар, знакомил с поставщиками, просил их не обижать дочь, оказать ей поддержку. За свою долгую жизнь Павел Кузьмич накопил большой опыт торговли: он занимался и бакалейным, и скобяным товаром, и тканями. Оттого и знал всех нужных людей. Торговый люд к старику относился с уважением, о положении дочери уж кое-что прознали и стали понемногу поддерживать ее. Вскоре был отремонтирован подвал и первый этаж. Выписали из-за границы дорогие английские швейные машины. Елена набрала портних, советуясь с Акулиной. Решила брать на продажу шляпки у надомницы. Закупила ткани, фурнитуру. Госпожа Х. с удовольствием помогала ей в этом. Для нее такое занятие было развлечением. Они сдружились.

На первом этаже получилось одно просторное помещение для торгового салона и другое, подсобное, где готовые платья хранились, утюжились, подгонялись по фигуре клиентки. Из открытой двери подсобки видна была входная дверь магазина и часть торгового зала. Этот момент Елена особо обдумала — так продавщица в отсутствие покупателей могла заниматься работой в подсобке и следить за торговым залом. В цокольном этаже осталась комнатка истопника, там же разместили швейный цех и комнату для портних, где они могли переодеться, пообедать, умыться.

Магазин Елена назвала просто: «Салон готового платья». Себя продавщицам велела называть «мадам Элен», в речь вставлять французские слова: «бонжур, мерси, мадмуазель, пардон, шарман, шер ами, мон шер, о ревуар» и другие столь же всем известные выражения. С поддержкой госпожи Х., рекомендовавшей салон своим подругам и знакомым, дело пошло. Вкус и прекрасная манера одеваться госпожи Х. всем были известны.

За год Елена с помощью отца смогла перестроить дом, открыть швейную мастерскую, салон. Постепенно отец вовсе отстранился от всех дел, а дочь вошла во вкус работы. Мысли о салоне не покидали ее и ночью. Она научилась самостоятельно принимать решения, и ей это понравилось. Столько лет она старалась скрыть, что у нее есть какое-то мнение по тому или иному вопросу, а теперь только это и было важно. Она привыкала распоряжаться портнихами, продавщицами, прислугой. Но и ее умение сглаживать конфликты оказалось не лишним. Клиентками не покомандуешь, приходилось и льстить, и терпеть капризы, конечно, не в той мере, что продавщицам. Если что-то не ладилось, отец опять приходил на помощь, пусть не делом, а участием, поддержкой: единственный человек, который, искренне желая ей помочь, переживал за ее магазин. Как она была благодарна ему, что помог ей встать на ноги! Теперь она не зависела ни от кого. Жаль, что отец долго не протянул.

После его смерти прошел год. Елена была полностью поглощена заботами о салоне, он стал ее детищем, единственным интересом в жизни. В трудную минуту вспоминала слова Павла Кузьмича: «Бей лапками, лягушка», — так он ее подбадривал известной притчей о двух лягушках, упавших в сливки. Она проходила весь год в трауре: ей было и некогда, и не хотелось уделять внимание своей внешности, заниматься туалетами, хотя госпожа Х. говорила: «Элен, хозяйка модного салона не должна носить такую одежду, ты сама должна привлекать своим видом посетителей».

Но Елена не обращала внимания на эти ее слова. Со временем притупилась тоска по родителям. Перестала сильно скучать по сыну. Она очень переменилась, и теперь ей самой было непонятно, на что она тратила энергию столько лет, как могла жить в полном подчинении у мужа и родителей. Теперь она могла проявить свой характер. Весь день проводила на ногах то в магазине, то с поставщиками — решала массу вопросов, ей приходилось разбираться в том числе и с жалобами портних друг на друга, помогать им в каких-то сложных жизненных ситуациях. К ночи Елена падала от усталости. Но и засыпая, она думала не об усталости и не о своих туалетах, а о том, как привлечь больше покупательниц в магазин, как лучше организовать работу мастерской.

Но вот и этот этап в жизни Элен закончился. Сначала она была маленькой, послушной девочкой, потом послушной, робкой женой, пытающейся угодить мужу, которому в силу громадной разности характеров и интересов угодить было невозможно. Затем стала энергичной хозяйкой магазина, и ей казалось, что в ее жизни уже не может быть других интересов, но она ошиблась. Этот «интерес», так вновь изменивший все, однажды появился в ее магазине.

Она вновь увидела, что жизнь так непредсказуема: вот уж воистину, человек предполагает, а Бог располагает. Начался новый этап, и теперь Елена Павловна стала страстной, чувственной, в меру расчетливой женщиной, настолько, чтобы удержать своего любимого, и в меру деловой, чтобы не зависеть ни от кого материально.

А началась эта романтическая история так: однажды в салон, сопровождая дам, зашли двое молодых людей. Они сели в углу за столик для посетителей, полистали журналы, выпили чаю. Здесь специально были поставлены кресла, так как частенько покупательниц сопровождали матери, подруги или мужчины — отцы, мужья, любовники. На сей раз, это явно были любовники — привели своих содержанок. Ну что ж, это были хорошие клиенты — торговаться им было неловко. Чтобы еще более расположить их к покупкам, Элен распорядилась подать молодым людям графинчик вина — она давно отметила, что такая услуга окупается сторицей. Один из господ был того сорта мужчина, которые не вникают в женские дела и, если с ними советуются, какое из двух платьев брать, отвечают: «Бери оба». Для магазина такие господа просто находка. Он развалился в кресле, потягивал вино и на все вопросы подруги отвечал: «Хорошо, бери». Другой оказался совершенно иным — он внимательно разглядывал все наряды, советовал, что еще померить, какую шляпку подобрать. Советы его были дельными. Елене самой пришлось обслуживать его даму — вторая продавщица занималась ранее зашедшей толстухой, спокойно, неторопливо перемерявшей весь запас нарядов, имевшихся в магазине. По требованию клиентки Элен уже дважды поднималась по приставной лестнице, доставая шляпки с верхней полки. Но спутнику дамы они все не нравились:

— Дорогая, зачем тебе это воронье гнездо? Цвет ее совершенно не идет к этому платью.

Замученная капризами Элен так глянула на этого знатока, что молодой человек заметил ее досаду. На лице ее отразились усталость и обида за «гнездо» — все ж она сама отбирала эти шляпки. Мгновение он разглядывал ее, затем вскочил со своего удобного кресла и произнес:

— Мадам, вы позволите мне самому подобрать шляпку?

Не дожидаясь ответа, он обошел ее, скользнул за прилавок, легко передвинул неподъемную приставную лестницу, похожую на пьедестал, и достал нужную шляпу. Элен была удивлена: он казался таким крупным в ее салоне, а двигался так ловко — не свалил ни одного манекена, ничего не опрокинул и не разбил вазу с цветами на прилавке. Она молча смотрела на него, в голове у нее пронеслось: «Вот бы мой Алешенька вырос таким ладным…»

— Вот это нужный цвет, фисташковый. Отлично подходит и к платью, и к вашим нежным щечкам, — говорил он своей даме.

— Мерси, сударь, за помощь, но позвольте не согласиться с вами — у меня нет в продаже шляпок, напоминающих гнездо, — с укором произнесла наконец Элен.