К концу спектакля я решил, что это он и есть.

А Игорёк был полностью поглощён спектаклем – замирал и боялся серого волка, радовался, хлопал в ладоши и смеялся, когда поросята спасались, а в конце стал подпевать вслед за артистами:

Когда после спектакля мы вышли в фойе театра, я спросил у Игорька, понравилось ли ему, на что он задумчиво пропел:

– Волка жа-а-алко!

– Это почему же? Он ведь поросят хотел съесть!

– А волк в котёл с кипятком упал, и ему бо-о-ольно, – снова пропел Игорёк, и так тоненько и жалобно было это «бо-о-ольно», что мне сразу вспомнилось, как недавно я обжёг палец на руке, как долго заживала рана, и я тоже стал жалеть волка вместе с Игорьком.

Потом для малышей была Ёлка.

Они водили хоровод, кричали «Ёлочка, зажгись!» и «Снегурочка!», пели детские песенки, а папы, мамы и я сидели на стульях, поставленных вдоль стен зала, и мне почему-то было совсем не скучно, а даже радостно.

И вот, когда Снегурочка стала раздавать подарки малышам, Игорёк, стоявший в конце очереди, вдруг вышел, подошёл к ёлке и стал трогать, висящую внизу, большую хлопушку.

Меня эта хлопушка тоже интересовала, я тоже смотрел на неё и думал, что же там внутри – конфетти или серпантин, или малюсенькие игрушки, как у Толика в прошлом году на Новый год.

И тут как бабахнет! Раздался громкий, громкий хлопок!

Оказывается, это Игорёк дёрнул за шнурок внизу хлопушки.

Но все были заняты получением подарка от Деда Мороза и не обратили особого внимания на хлопок.

Я подбежал к Игорьку, он ползал по полу, рассматривал и подбирал выпавших из хлопушки разноцветных, крохотных мишек и зайчиков, белочек, собачек и птичек.

Мне тоже стало интересно, я присел на корточки и стал разглядывать зверюшек и птичек, маленьких, как дождевые капельки.

Нас почему-то никто не остановил, и мы с Игорьком так увлеклись, что когда я встал, то в зале было пусто – ни Деда Мороза, ни Снегурочки, ни детей.

«А подарок для Игорька?» – подумал я.

В раздевалке мы увидели мальчика, который стоял на Ёлке в очереди за подарком перед Игорьком.

Сейчас, сидя на стуле, он одевал ботинки, а рядом с ним стояла женщина в пальто.

В руках у неё были два полупрозрачных пакета, в них просматривались конфеты, шоколадка, мандарины, и отдельно она держала два калейдоскопа.

Два! Почему же у одного мальчика два подарка?

Я и Игорёк стояли и смотрели на эту женщину и мальчика, а она торопливо сунула подарки в сумку, схватила мальчика за руку и ушла.

«Может быть, второй подарок она взяла для кого-то, кто не смог прийти? Может этот кто-то болен?» – подумал я.

Я решил найти Снегурочку, которая раздавала подарки, мы заглянули в зал, прошли по фойе, посмотрели в раздевалке, но никого не встретили, да и детей вместе с родителями тоже уже не было.

И тут Игорёк разревелся, он понял, что не получил новогоднего подарка.

Я пытался успокоить его, говорил про уважительные причины, а он всё равно плакал.

– Почему ты плачешь? – вдруг услышали мы.

Перед нами стояла пожилая женщина в тёмном халате, которая работала в раздевалке. Я объяснил ей.

– Ну что за беда! – она наклонилась и погладила Игорька по голове. – Ты знаешь, Дед Мороз и Снегурочка торопились на другую Ёлку к детям и уехали, но тебя они не забыли и велели мне передать подарок. Пойдем!

Мы подошли к раздевалке, женщина зашла внутрь, открыла стоящий у стены шкаф и достала оранжевую лопатку с длинной ручкой и две большие конфеты.

– Вот тебе подарок от Деда Мороза и Снегурочки, – сказала она.

– Спасибо, – как-то очень тихо произнёс Игорёк и посмотрел на меня. – А снеговика лепить будем?

– Будем, – улыбнулся я.

Под Новый год в парке заливали каток.

И перед каждым Новым годом мы шли на каток, я и мама, которая неплохо каталась на коньках, но всё-таки, мне кажется, ей больше нравилась сама обстановка – ёлка, музыка, весёлые лица вокруг.

В этом году зима опаздывала.

В конце декабря температура в Москве, как весной, была девять градусов тепла, и как весной росла на газонах зелёная травка, а местами даже выглядывали крохотные одуванчики.

Но за несколько дней до Нового года резко похолодало, утром я посмотрел в окно и замер – все было покрыто инеем – дома, машины, тротуары и дороги, и каждая веточка на дереве, каждая былинка и травинка – всё стало вдруг серебряным и сказочным.

А к вечеру повалил снег, он шёл и шёл, не переставая, город стал белоснежным, и наступила зима.

Мама сказала, что Игорёк будет жить у нас две недели, и мне поручено приглядывать за ним, потому что я старший брат, и потому что я свободен – у меня начались зимние каникулы.

Вот так дела! Я думал погонять на коньках с Толиком, а тут на тебе – Игорёк!

Летом, в деревне, мы жили рядом, а в Москве нас разбросало – Толик жил на юге столицы, а я на севере, на Крайнем Севере, как, смеясь, говорила мама.

Я позвонил своему другу, хотел сказать, вернее посоветовать, чтобы Дед Мороз, то есть папа Толика, подарил бы ему на Новый год удочку – старая у него летом поломалась, а одной моей удочки нам будет маловато для ловли бычков в озере.

Но выяснилось, что Толик уезжает с родителями к родственникам, и я понял, что суждено мне быть вместе с Игорьком все каникулы.

– Максимка, сегодня пойдем на каток, – сказала за завтраком мама и, поняв мой вопросительный взгляд, добавила, – с Игорьком, конечно.

– Как? Он будет в валенках по льду ходить что ли?

– Ты знаешь, оказывается наш Игорёк уже в прошлом году катался на коньках, может быть, не совсем уверенно, я не знаю, – мама погладила Игорька по голове, – но, во всяком случае, катался.

Игорёк оторвался от ватрушки и заулыбался:

– Я умею на коньках ездить.

– Не ездить, а кататься, – мама поцеловала Игорька, – всё будет хорошо.

– После завтрака пойдем? – спросил я.

– Давайте во второй половине дня, ближе к вечеру, когда зажгутся фонари. Сейчас в нашем парке такая красивая иллюминация!

Каток был залит, как и раньше, на лужайке рядом с волейбольной площадкой.