— Как думаешь, — спросил он наконец, — а Боря мог убить Измайлова? Из-за альянса, из-за Ярославны, просто по дурочке?

Алик вытаращил на него глаза.

— Ты че, с ума сошел? — сразу задергался он. — Да Борька и мухи не обидит! Я его сто лет знаю!

— Ну ведь он вполне может треснуть человека по башке, если сгоряча…

Алик отчаянно замотал головой.

— Нет. Он спал, когда Измайлова убили. Я знаю, я там был…

— Где? — не понял Леха.

— Ну там, у них в домике, — торопливо пояснил Алик. — После дискотеки я пошел искать Генку, чтобы он отвез меня домой, мне чего-то нехорошо было. Это было где-то часов в двенадцать. А они с Борей уже спать улеглись. Я Генку разбудил, и мы сидели с ним болтали. Потом уехали.

— Во сколько?

— Ну, полвторого.

— А Боря все это время спал? — разочарованно проговорил Леха.

Алик кивнул.

— Дрых и храпел, как не знаю кто! Я своими глазами видел.

— А он не мог незаметненько…

— Мы все в одной комнате сидели, — перебил Алик. — Не веришь, спроси у Генки.

Леха задумчиво обхватил лоб ладонями. Этого не могло быть! Ведь все точно указывало на Борю. А если Алик врет? Хотя с какой стати? Ему-то зачем Борину задницу защищать? Может, его Гена попросил?

— Слушай, я вот что-то не пойму, — проговорил Леха медленно, — как это вы сошлись с Геной? Ведь он тебя намного старше… Он что, стриптизом увлекается?

Алик рассмеялся.

— Да ты что! Мне с ним просто интересно, он умный, хотя и дурак, конечно…

— Почему дурак?

— Да бешеный, потому что! Сначала наломает дров, потом полдня извиняется. Вот он бы мог убить кого хочешь, а Борька — нет, он не такой.

— А все-таки, — не унимался Леха, — чего в тебе Гена нашел?

— Да не знаю я… Просто у него больше никого нет. С Борькой он не очень ладит, предки вымерли, жены нет… А со мной ему весело…

Леха поднялся.

— Ладно, я пойду. Спасибо тебе.

Алик расстроился.

— А ты что, на мое выступление не останешься?

Леха вспомнил хористок и решил, что на сегодня искусства хватит.

— Не, у меня дела…

— Жа-алко… — протянул Алик. — А ты приходи завтра, я буду показывать новый номер.

— Посмотрим.

Но на самом деле Леха совершенно не собирался ценить Аличкины таланты. Стриптиз его интересовал только в женском исполнении.

* * *

Леха сидел на планерке в конференц-зале, жевал жвачку и мучительно хотел в отпуск. Все на свете, в том числе и убийство Измайлова, его заколебало. Весь вчерашний вечер он пытался анализировать услышанное от Алика, ничего не понял и решил, что зря потратил время на недоступное.

Ярославна сидела по правую руку от Бори и слушала Топ, бойко рапортующую о состоянии дел в газете «Новое я». Леха отметил про себя, что получилась пикантная ситуация: Боре нет до «Нового я» никакого дела, и по сути Топ докладывалась не Грушкову, а именно ей.

— Послушайте, Валерия… — начала Ярославна, но та тут же ее поправила:

— Топ. Меня все здесь зовут Топ.

По лицу Ярославны скользнула спокойная улыбка.

— Это не суть важно. Я хотела спросить, как вы, редактор, допустили вот такое…

Она представила на всеобщее обозрение разворот «Нового я», украшенный огромным заголовком на полстраницы: «Девочка-людоед ходит в изостудию!!!»

— Чрезвычайно уместная статья в молодежной газете… — продолжила Ярославна. — А эта скаченная из Интернета фотография изображает ту самую девочку-людоеда, не так ли? Мало того, что здесь все вранье от первой до последней строчки, так ведь еще и пошлое и глупое вранье!

Народ встрепенулся и уставился на Топ. Все знали, что она — девушка весьма простая, и ей палец в рот не клади.

— А вам известно такое слово, как «тираж»? — начала медленно Топ. Голос ее едва заметно вздрагивал, что не предвещало ничего хорошего.

— Говорите прямо, что вы имеете в виду, — прервала ее Ярославна.

Топ оперлась мощными кулаками на крышку стола.

— Я имею в виду, что мы, худо-бедно, имеем самый большой тираж среди молодежных газет! Нас покупают. И если читатель хочет покупать пошлое и глупое вранье, мы ему это вранье предоставим! Потому что газета, да будет вам известно, это коммерческое предприятие, а не богадельня!

«Если они подерутся, я просто помру!» — подумал Леха. Он совершенно не знал, кого ему спасать в этом случае. За Топ голосовало чувство долга, за Ярославну — все остальное. Но она, по всей видимости, пока не нуждалась в его защите.

— Проблема наших газет в том, что мы все считаем читателя круглым идиотом, — веско произнесла Ярославна, — и вместо того, чтобы давать ему умную и интересную информацию, мы опускаемся до уровня кухонных сплетен.

— Нас покупают! — почти выкрикнула Топ.

— Конечно, покупают. Потому что нет альтернативы.

— А что вы понимаете под альтернативой? Отчеты о конкурсе мягкой игрушки? Или об уровне надоев в селе Большое Мартышкино?

— Написать весело, интересно и со вкусом можно о чем угодно. Вопрос в том, что над этим надо работать. Гораздо легче все свалить на тупого читателя: мол, это он желает третьесортной продукции. А самим валять дурака.

— Ты хочешь сказать, что я валяю дурака?! — взвыла Топ, забыв о всех приличиях.

Поняв, что конфликт пора пресекать, Боря поднялся со своего места.

— Топ, а ведь она верно говорит, — сказал он, лучезарно взглянув на Ярославну. — Я думаю, что нам надо начать следить за нашим содержанием.

— И начать пролетать в трубу?!

— А вот это как раз твоя задача как редактора: чтобы все было прилично и продаваемо.

* * *

Топ вылетела в коридор вся красная и взбешенная как фурия. Через пять минут Леха разыскал ее в курилке. Она бестолково хлопала себя по карманам в поисках сигарет. Леха протянул ей пачку.

— Да ладно тебе, переживешь… — произнес он утешительным тоном.

Топ сказала длинное предложение, на три четверти состоящее из матных слов. Прикурила от Лехиной зажигалки.

— Вот, полюбуйся на свою красотку! — процедила она зло. — Она нас по миру пустит! Ни хера не смыслит в деле, а лезет! А Борька слушает ее! Вот у Измайлова было чутье, он понимал… А эти, блин, сычи, все только развалят! Тоже мне, нашлась маркиза Помпадур![4]