— Так, значит, вы продолжите расследование?

— Конечно, не волнуйся, — улыбнулась я.

Шувалова встала и направилась к выходу своей вкрадчивой походкой. На этом, собственно, наш разговор и закончился.

Единственное, что уже в прихожей, когда она обувала босоножки и я снова невольно обратила внимание на ее выдающийся вперед большой палец на ноге, я поинтересовалась, как у нее дела, — чтобы хоть как-то расшевелить ее. Но она нахмурилась еще больше и тихо ответила, что нормально. Я не стала настаивать — в конце концов, я не психолог, чтобы заниматься реабилитацией таких, видимо, слишком впечатлительных девушек, как Ксения, по поводу ее личных проблем. Я и на прощание не дождалась от нее улыбки.

Я снова осталась одна. Коротать мне время в одиночестве, как выяснилось чуть позже, долго не пришлось. Вскоре раздался звонок. На проводе был возбужденный Костин:

— Таня, только что началось заседание. Все здесь на месте, и Гаршин-старший, и ваш старый знакомый. Антипов, как мне кажется, нервничает. Наверняка слухи до него уже дошли.

— Спасибо, я сейчас подъеду, — поблагодарила я.

На машине добраться до здания суда — это десять минут. Свой «приемник» я включила еще дома, но, кроме шума и неясных звуков, ничего слышно не было — все-таки расстояние для качественного приема сигнала великовато. А уже при подъезде к суду я начала различать в наушниках сначала отдаленный голос, в котором признала баритон Льва Романовича Лисицкого, а потом и совершенно четкий басок самого Антипова:

— Благодарю вас. Обвинение, ваш вопрос!

Итак, из этого следовало, что Антипов находился в зале заседания и вел процесс. Теперь, если все так, как сообщил мне Костин, и если до Антипова действительно дошли слухи, он должен как-то среагировать. А может, и никак не среагирует, и мне придется ждать пяти часов вечера — ведь именно на это время он назначил мне вчера аудиенцию.

Припарковав машину напротив здания суда, я слушала прямую трансляцию из судебного зала. Вокруг «храма Фемиды» продолжали тусоваться неформалы из группы поддержки писательского гения, обвиняемого в подрыве государственного строя. Но они меня практически не отвлекали, я была полностью поглощена тем, что слышала в наушниках.

И первый час, откровенно говоря, я скучала. Голоса свидетелей, адвоката, прокурора прослушивались плохо, а Антипов был немногословен, ограничиваясь протокольными фразами: «Протест отклонен», «Займите свое место», «Спасибо» и прочее. Скорее всего повторялся вчерашний сценарий — заслушивали свидетелей, впечатлительные дамочки млели от тембра голоса Льва Романовича Лисицкого, судья выступал в строгой маске, а подсудимый с голодными глазами все так же молил мир о дозе. Да, забыла про конвойных — ну те наверняка так же тоскливо думали о том, как задолбал их этот процесс. А может, и вообще ни о чем не думали.

Я чуть было не задремала под неясный шум в наушниках. В моей голове даже родилась бредовая идея: вот бы сконструировать все таким образом, чтобы в одно ухо говорил Антипов, а в другое лилось что-нибудь музыкальное, скажем, из репертуара «Европы-Плюс». Но… Всерьез этого делать нельзя, в любой момент события могли круто измениться.

Наконец я услышала, что объявлен перерыв. В наушниках раздался шум задвигаемых стульев, кашель и прочие звуки.

Прошло еще минут десять, заполненных пустыми разговорами Антипова со своими коллегами, а также паузами, такими, как шуршание какой-то бумаги и шум, извиняюсь, сливного бачка — судья, по всей видимости, посетил уборную. Как вдруг совершенно отчетливо на фоне этих туалетных звуков я услышала:

— Алло, это Антипов. Есть разговор, срочный. Где можем встретиться?.. Нет, не здесь, это исключено… Когда?.. Да, нормально…

И связь отключилась. «Черт побери, ну почему он не переспросил, где и когда?» — подумала я. «Жучок» прекрасно ловил голос Антипова, но, к сожалению, был не в состоянии выдать мне слова абонента, с которым судья разговаривал по телефону. Но сам факт, что Антипов из туалета с кем-то разговаривал по мобильнику и договаривался о неотложной встрече, уже наводил на мысли. В конце концов, он никуда не денется — машина у меня под рукой, починенная, искусством слежки я владею.

Дальше прослушка не дала ничего интересного. Все то же самое — ритуальные фразы Антипова во время ведения заседания, кашель, пищеварительные процессы, сопение. Я, воспользовавшись паузой, отлучилась в близлежащее кафе и наскоро пообедала. Потом вернулась в машину и продолжала слушать. Заседание окончилось в три часа. Я видела выходивших из здания суда Гаршина с его подручными — Машнова почему-то среди них сегодня не было, вместо него присутствовал другой парень. Потом увидела Костина, который в компании с какой-то женщиной спустился по лестнице и пошел в сторону ближайшего перекрестка.

Антипов же, судя по звукам из моих наушников, уединился в своем кабинете и разбирал какие-то бумаги. Пару раз я услышала ординарное «ой», русский мат, судья, по всей видимости, комментировал таким образом свои размышления. Вполне вероятно, что ругательства адресовывались мне.

Я посмотрела на часы. Маленькая стрелка перевалила через отметку «четыре». Если так пойдет и дальше, придется выходить из укрытия и идти на встречу с Антиповым, согласно вчерашним договоренностям.

Но нет, видимо, встреча со мной не входила в планы судьи. Он предпочел ей то самое неотложное рандеву, о котором договаривался по телефону из туалета. Около половины пятого он вышел из здания суда и, оглядевшись, направился к своей машине.

«Тойота», — машинально отметила я, когда Антипов взялся за ручку двери автомобиля.

Слежка стартовала через две минуты, когда «Тойота», сверкнув поворотниками, выехала на проезжую часть и устремилась в сторону Центрального рынка. Мы последовательно миновали несколько перекрестков, и в конце концов «Тойота» затормозила около заведения под названием «Золотая стрела». Это было кафе, обладавшее еще несколько лет назад репутацией бандитского логова. Сейчас, по мере трансформации бандитов как класса в более элитарные слои общества, кафе стало вроде бы обычным заведением. Здесь граждане отмечали дни рождения и другие даты, благо цены были терпимыми.

Но, наверное, у некоторых представителей вырождающегося класса бандитов сильны были ностальгические рефлексы. Кстати сказать, подогреваемые самим названием «Золотая стрела». Эдакий русский Дикий Запад — смесь ковбойской и, скажем, не всегда золотой, а все больше блатной романтики, с которой, видимо, бесполезняк бороться в нашей стране.

Я оказалась права: чуть поодаль от кафе была припаркована знакомая мне машина — та самая, из которой вчера вышла троица во главе с отцом подсудимого Гаршина. Сомнений не оставалось — Антипов приехал на встречу именно с ним. И это можно было считать удачей. Наверняка разговор пойдет о неких не предназначенных для широких ушей вещах. И будет положен в копилку истории через звукозаписывающее устройство.

Антипов припарковался, видимо, на всякий случай, не рядом с машиной Гаршина, а в противоположном углу стоянки. Не спеша вышел из машины, щелкнул пультом сигнализации, огляделся и так же неспешно вошел внутрь.