— Да при чем тут ты?! — зло выдохнула она. — Тебе-то понятно все равно! А для меня это единственный шанс чего-то добиться в жизни. Мои родители все свои сбережения потратили, чтобы меня сюда отправить. Мне надо понравиться руководству. Мне надо, чтобы контракт со мной продлили на следующий год. Как думаешь, стоят несколько минут бестолкового секса со студентом того, чтобы просрать ради них свою жизнь?

Мирек вспыхнул. И явно хотел ответить что-то резкое, обидеть в ответ, но сдержался.

— Почему тогда сразу не уехала? — затаившийся гнев все же прорвался рычащими нотками в голосе. — Нравилось меня провоковать?

— Провоцировать, — устало поправила его Лара. — Нет, не нравилось. Просто нет больше свободных комнат таких. Есть еще с четырьмя другими людьми и кухней с туалетом на этаже. Я так не хотела. Но придется. Другого варианта нет.

— Есть, — тихо проговорил Мирек. — Оставайся. Ничего не будет. Обещаю.

— Ну да! — саркастически рассмеялась она. — Конечно!

— Факт! — он явно опять начинал злиться. Теперь от того, что Лара ему не верит. — Я не буду тебя трогать. Мне это не надо, если девушка не хочет. А ты не хочешь, да?

«Хотела бы», — подумала Лара, но вслух, конечно же, сказала другое:

— Не хочу.

Твердый взгляд серых глаз встретился с тяжелым взглядом зеленых. И Ларе стало жарко, потому что при виде этих решительно сжатых губ ей сразу вспомнилась другая картинка. Пять минут назад. Тяжелое горячее дыхание, жадный язык, пошло вылизывающий её рот, и неожиданно нежные касания широких ладоней. Лара коротко вздохнула, и по потемневшему взгляду Мирека поняла, что он думает о том же. Воздух вокруг них стал вязким, густым, тягучим, как сахарный сироп. И её взгляд, будто намазанный этим же сиропом, против воли прилипал к нему.

— Нет? — еще раз хрипло спросил он.

— Нет.

Мирек первым отвел глаза и негромко попросил:

— Тогда не смотри на меня так.

— Не справишься? — съязвила Лара, пытаясь скрыть дичайшее смущение.

— Справлюсь. Но будет сложнее.

Оба замолчали.

— Не буду смотреть, — наконец еле слышно пообещала Лара.

— И останешься? — уточнил Мирек.

— Останусь, — после секундного колебания ответила она.

Мирек кивнул, испытывая почему-то невероятное облегчение. И одновременно с этим недоумение. Вообще непонятно, с чего он так пытается удержать эту своенравную русскую рядом с собой. Особенно когда она ясно дала понять, что ничего не будет. И дело тут не в самом Миреке, а в её работе. Значит, обаять и соблазнить не получится — а если и получится, то он нарушит свое же обещание.

Идиотство какое-то. Надо было не трогать Лару, пусть бы шла со своим чемоданом, куда ей вздумается.

Умом Мирек прекрасно это понимал, но с сердцем происходило что-то совсем иное. Там расцветала осторожная радость от того, что еще какое-то время упрямая принципиальная учительница будет тут.

В середине октября Прага наконец попрощалась с зеленой листвой, и парки затопило золотом. Золото шелестело на ветках, шуршало под ногами и укрывало драгоценным ковром дорожки и скамейки. Сухая теплая осень, которая в Екатеринбурге длилась недолго, тут растянулась на несколько недель. Идеальная погода для прогулок! И Лара гуляла. Тем более что это было единственное доступное ей развлечение.

Закончив занятия, она обедала в столовой, а потом садилась на автобус, доезжала до метро и просто отправлялась куда-нибудь. Сначала изучила весь туристический центр: Старе и Нове Мнесто, Градчаны, Винограды. Потом принялась за район Мала Страна, который очаровал её своими улочками и островом Кампа, где она полюбила сидеть с ноутбуком и готовиться к урокам. Однажды она случайно завернула в какую-то дверь в неприметной стене и обнаружила прекрасный парк, в котором практически не было людей, зато росло много деревьев, а по дорожкам, как голуби, гуляли павлины. Вояновы сады стали вторым любимым местом после Кампы.

В них не было туристического блеска: несколько старинных зданий явно нуждались в ремонте, от стен отваливалась штукатурка, а на скамеечках порой спали дурно пахнущие бомжи, но при этом здесь было так красиво, тихо и спокойно, что тут можно было сидеть часами. На старых деревьях росли яблоки и твердые, малосъедобные груши, зато в траве возле одного большого раскидистого дерева Лара как-то нашла россыпь грецких орехов. Кстати, очень вкусных! Она расколола их камнем, и свежие маслянистые ядрышки отлично дополнили её ужин, который в последнее время почти всегда состоял из роглика — чешской продолговатой булочки, и помазанки — что-то типа плавленого сыра с различными добавками. Дешево и сытно.

Гуляла Лара обычно часов до семи. В шесть садилось солнце, и можно было полюбоваться шикарными закатами, а потом еще походить по улицам в синеватых сумерках, которые невероятно шли Праге, одевая её в мистическую дымку. Лара бы гуляла и дальше, но начинали мерзнуть ноги в кроссовках. У нее были еще ботинки на каблуке, но ходить в таких по Праге было бы издевательством и над собой, и над обувью. Видимо, в ноябре надо будет решать вопрос с покупкой осенних ботинок. А еще куртки. Пальто мало того, что Ларе категорически не шло, еще и плохо грело.

Днем было нормально, а вот вечером и ночью прохладный влажный воздух пробирал до костей. И Лара подозревала, что в ноябре и декабре будет еще хуже.

Но пока днем светило солнце, а в ленивой глади воды отражались золотые шапки деревьев, получалось не думать о предстоящей зиме. Сумма, которые она откладывала, экономя на ужинах, понемногу росла, и оставалось только надеяться, что деньги на покупку теплой обуви и одежды накопятся раньше, чем придут холода.

* * *

В пятницу Лара вышла с работы в отличном настроении: впереди выходные, можно будет попробовать уехать куда-нибудь за Прагу: там, конечно, её проездной уже работать не будет, но билет на поезд до Карлштейна, к примеру, стоит всего 120 крон. Можно просто один раз не пообедать! Кстати, Лара заметила, что чем меньше она ест, тем меньше ей хочется. На фигуре это тоже начало отражаться — юбки перестали плотно обтягивать бедра и болтались на талии. Смотрелось это не очень хорошо, но не покупать же теперь новые? Тут на куртку хватило бы денег.

Лара вышла на крыльцо корпуса и зажмурилась от яркого солнца, которое сегодня сияло так, будто бы лето. Потом осторожно открыла глаза и вдруг увидела Мирека. Он стоял неподалеку в компании других ребят, тоже со скейтами, и говорил им что-то, широко улыбаясь. В одной футболке, открывающей татуированные руки, и в неизменной черной бейсболке. Красивый, черт возьми!

Вот он отошел на несколько шагов, одним движением поставил скейт на землю, привычно встал на него и, разогнавшись, заскочил на небольшую лестницу. Три широких ступеньки. Ребята засвистели и заорали ему что-то, а Мирек снова улыбнулся и показал им большой палец. Кто-то из парней тоже встал на доску и попробовал повторить, но скейт вылетел у него из-под ног. Он развел руками, нисколько не расстроенный. Похоже, в отличие от Мирка, остальные в этой компании не катались профессионально. А некоторые вообще были без скейта. Например, вот эта студентка…