И, наконец, есть еще одна методика – «найти и разрушить». Ее приверженцы подходят по очереди ко всем дамам в комнате, пока не найдется сумасшедшая, согласная его воспринять, либо пока все не отшатнутся в ужасе одна за другой. Обычно используется вконец отчаявшимися субъектами, по каковой причине все мы время от времени к ней обращаемся, хоть и знаем, что заранее обречены на провал. В особо серьезных случаях парень с первых же секунд знакомства заговаривает с девушкой о том, какие имена хотел бы дать своим детям, но из соображений хорошего вкуса от дальнейших подробностей я предпочту воздержаться.

Разумеется, вышеперечисленные приемы действуют не на всех женщин и не дают стопроцентной гарантии успеха: девушке может оказаться чуждо ваше чувство юмора, или ей нечего будет рассказать о себе, или, в конце концов, вы ей глубоко неприятны.

Потому-то Джерард и не вступает ни в одно из этих течений. Риск неуспеха слишком велик. Его собственную тактику можно определить как «окольную». Прямо дать девушке понять, что она ему нравится, он считает невозможным; она сама должна прочесть это в его глазах, хотя, конечно, он тут же отвернется, если ей вздумается взглянуть на него в упор.

Еще при разговоре он еле заметно покачивается на пятках и подпрыгивает, не сходя с места. По-моему, это у него чисто нервное. Невозможно предположить, что он считает подобные телодвижения привлекательными. В его черно-белом миропонимании он либо нравится девушке, либо нет. Поэтому, если он удостаивает ее долгой беседой или просто долго стоит рядом, она должна дать его намерениям зеленый свет, причем не слабенький огонек вроде тех, что переливчато мигают на рождественской елке, отнюдь нет! Ему нужен мощный лазерный луч, ослепительным пучком света разрезающий ночное небо, нужна горящая изумрудным огнем надпись на облаке: «Джерард, приди и возьми меня». На меньшее он не согласен, и, если дама не обращает на него внимания, нет смысла позориться, обхаживая ее и тратя свое обаяние впустую. Такова его философия. Однажды он сказал: «Вряд ли она ко мне переменится, верно?» Я резонно заметил, что при таком подходе сразу теряют смысл сюжеты сотен голливудских фильмов. «Об этом я не подумал», – согласился он. Джерард питает искреннее уважение ко всему западному.

Так вот, я и говорю: не опередить Джерарда очень трудно. Я успеваю представиться, предпринять несколько неудачных попыток сострить и с позором ретироваться, пока он только собирается с силами. Разговор обычно начинается с жалоб Джерарда на бессонницу – тема, которую в течение первого часа беседы он способен развивать вполне успешно и не без юмора, покуда не подваливаю я. Я болтаюсь вокруг, ловя слова: «Чашка теплого молока с медом» или «Потом автомобильная сигнализация отключается». Иногда мне делается любопытно, почему бы ему не записать этот монолог на пленку и включать, когда не спится. На меня, например, действует безотказно. Итак, наконец наступает момент моего вступления в беседу.

Джерард говорит что-то вроде: «Боже мой, поверить не могу, значит, и вы знакомы с Эллен? Давно вы с ней виделись?» – слегка подпрыгивает и бросает на девушку взгляд более быстрый, чем смена кабинета министров в Италии.

Та отвечает: «Да, я видела ее на прошлой неделе». Джерард замечает меня на горизонте, мгновенно уходит в глухую оборону, то есть начинает качаться на пятках взад-вперед, подобно маятнику, все увеличивая амплитуду колебаний, как футбольный защитник перед мячом.

– Как (прыжок) у нее дела (взгляд)?

– Нормально, – говорит девушка.

Я встречаюсь с нею глазами, улыбаюсь и говорю через плечо Джерарда:

– Ты меня не представил.

– Нет (взгляд на девушку), не представил, – соглашается Джерард, тоже через плечо.

– Меня зовут Кейт, – вступает та и сама протягивает мне руку. В этот момент Джерард просто вынужден подвинуться, что он и делает с врожденным изяществом старого английского аристократа, продающего семейное достояние нефтяному магнату.

– Меня зовут Гарри, – продолжаю я, – очень рад с вами познакомиться. Кого вы тут знаете?

– Мы (прыг) как раз (прыг, прыг) говорили об (прыг, прыг, прыг) Эллен, – любезно оскалившись, сообщает Джерард.

– Когда-то мы с ней очень дружили, – радуюсь я. – Она все так же потрясающе одевается?

– Да, – оживляется девушка. – Когда я видела ее в последний раз, на ней было нечто невероятное от Версаче.

Далее следует подробное описание складок, вышивок, ткани и прочего. Я киваю, выражаю искренний интерес, говорю: «Вот здорово», «Мне это нравится», а Джерард тупо смотрит вдаль, поверх голов, как героиня военного фильма, получившая известие о том, что самолет ее мужа бесследно пропал.

Немного спустя, когда я успею упомянуть по меньшей мере двух своих бывших подруг, чтобы показать, что я парень не промах, и Лидию, дабы намекнуть на свою эмоциональную глубину, Джерард очнется от забытья и продолжит разговор, прерванный десять минут назад.

– Люблю (прыг) Версаче (взгляд), – скажет он, не будучи твердо уверен, кто такой Версаче – модельер или теннисист (при этом не будем забывать, что покупку любой модной вещи Джерард расценивает как пустую трату средств в угоду тем, кто замышляет Третью мировую войну).

– А я нет, – говорю я. – Того, кто придумывает такие платья, убить мало.

Тут Джерард начинает беспрерывно подпрыгивать и судорожно ворочать глазами, тем самым давая присутствующим понять, что он хоть и опоздал на вечеринку, но ирландские пляски знает и любит. Девушка, однако, читает в его телодвижениях следующее: «Хоть сначала я и произвел на тебя впечатление, вообще-то я опасный сумасшедший. Беги, пока не поздно». А если еще и мне повезет, девушка окажется внучатой племянницей Версаче, расплачется и убежит. Впрочем, это я размечтался: племянницу Версаче мне никогда не встретить, а вот девушку, пишущую по истории костюма послевоенного периода диссертацию или компьютерную программу, – запросто. И все равно она бы расстроилась.

– Если кто и должен сообщить бедняжке печальную новость, то я, – решительно заявила Лидия. – Ей вовсе не нужно, чтобы кто-нибудь из вас ее лапал. Ей и так придется несладко: ведь она почувствует себя виноватой, если из-за нее человек покончил с собой.

Не знаю, были ли у Лидии тайные мотивы искать встречи с девушкой Фарли, но проверить на всякий случай не мешало.

– Полагаю, уж тебе-то ничуть не любопытно, какая она из себя, верно?

– Поверить не могу, – вздохнула Лидия. – Фарли умер, а мы тут препираемся.

– Но на вопрос ты так и не ответила, – заметил Джерард.

– Просто хочу спасти ее от вас.

– Значит, ты можешь тешить свое любопытство, а мы – нет?

Где-то в первом приближении я понимал, что Джерард говорит разумные вещи. Однако мы не учитывали вопрос влечения. Можно ли испытывать влечение к той, кого ни разу не видел? Лучше не спрашивайте; думаю, мы с Джерардом испытывали влечение к самой мысли об этой девушке. Некоторые, оказавшись на необитаемом острове или застряв в горах, способны получать удовольствие от мыслей о сытном обеде или бутылке хорошего вина. Вот и мы с Джерардом, застряв в виртуальных горах, наслаждались мыслью о красивой девушке. Знаю, не вполне корректно сравнивать женщину с едой, но…