слухи не опередили сообщения властей, и не задали бы неверного направления чувствам и действиям людей, и не возникло бы в народе воления, чреватого народным волнением, столь нелюбимым монархами.

Глава 15

Нет, чует сердце, что большое горе

Судьба во чреве носит для меня.

Я трепещу, чего-то ожидая,

И это что-то горше и страшней

Разлуки с королем, моим супругом.

(Уильям Шекспир, “Ричард II”, перевод Мих. Донского)

После нежного прощания с мужем Мари долго еще стояла у окна и глядела, как собирается непогода, и, странное дело, пылкость и ласка последних минут будили в сердце ее не умиротворенность чувств, но смятение их.

Фердинанд нездоров? Он чего-то опасался? Отчего он был порывист, а не сдержан, как обычно? Он что-то предчувствовал? Или что-то знал и скрывал? Но боязнь за себя потеснила в ее душе тревогу за мужа. До конца ли простил? Любит ли, как прежде? Не пошатнулась ли вера в нее? Как жаль, что он ушел. Ей вновь и вновь нужны слова его уверений. Ей страшно без клятв его. Ей самой насущно вновь открыться, покаяться, довериться, признаться в любви.

С блеском первых молний исчезла тягость ожидания грозы, и полегчало на душе. Мари собрала домашних вокруг себя, повела оживленную беседу и до самой ночи старалась справиться с удрученностью, не вполне отступившей. Мари не ждала Фердинанда раньше утра следующего дня. Она отправилась на покой, и сон ее был крепок.

Мрачная громыхающая ночь сменилась тихим солнечным утром. Наперекор благолепию природы сердце пробудившейся Мари вновь сжалось от страха. Кровь стучала в висках. Перед глазами опять возникла сцена прощания вчерашнего вечера. Мари позвала Мануэлу, спросила, не вернулся ли Фердинанд. Служанка ответила, что господина до сих пор нет, и он никогда столь долго не усердствовал на совете. Взглянув на побледневшую хозяйку, Мануэла прикусила язык. Ужас охватил Мари, тошнота подступила к горлу.

“Мануэла, пошли кого-нибудь к королю, я хочу знать, что задержало мужа…” – с трудом проговорила Мари. Но не успели отправить посыльного, как явился Алберик и, не скрывая тревоги, сообщил, что Изабелла просит донну Мари срочно прибыть к ней, и что паланкин королевы дожидается у подъезда.

“О, госпожа, позволь мне сопровождать тебя, – плачущим голосом воскликнул паж, – я хочу знать, не случилось ли беды с моим добрым благородным господином: кого ни спросишь – все угрюмо молчат!”

“Замолчи и ты! – сердито зашипела Мануэла на Алберика, – невоздержанным своим языком хочешь госпожу убить?”

“Убить? – повторила услышанное слово Мари, – кого убить, кто убит? Что он говорит? Где мой муж?”

“Он задержался на совете у короля, моя госпожа, – поспешно ответила Мануэла, – не обращайте внимания на этого глупого парня – у короткого ума длинный язык. Ее Величество желают вашего срочного прибытия и прислали паланкин. А ты, Алберик, – шепнула она пажу, – тоже иди и возвращайся поскорей, лучше знать худое, чем томиться в неизвестности!”

Как мучителен и долог был этот краткий путь к Изабелле! Ожидание беды сжимало сердце, и мысли путались.

“Что произошло? Открылся секрет иудейства мужа, и он осужден? Я вызвана, чтоб разделить его недолю? Пусть так, главное – не разлучаться! Но ведь такого не случалось прежде в Испании! Нет, здесь другое злоумышление судьбы. Артур? Он исполнил угрозу? О, как жить тогда?”

Мари не заметила, как в голове мелькнуло имя, ею самой запрещенное для собственных уст и мыслей. Ибо воспоминания о Стенли омрачали благополучие нового счастья стыдом за обман и боязнью воскрешения греховной любви.

Окончился томительный путь, и Мари приготовилась услышать плохую весть, не зная какую.

С великой осторожностью, душевно и сочувственно Изабелла сообщила Мари о ночном несчастье. Избегая преждевременных утешений, без притязаний на монаршее величие, с сердечной простотой и по-женски сострадательно королева просила Мари дать выход горю и плакать и плакать досыта.

“Почему смерть на взяла меня? – повторяла Мари сквозь рыдания, – зачем понадобился ей мой благородный муж? О, Фердинанд, ты ушел, когда я только научилась любить тебя! Годами любви и верности я хотела искупить боль, что причинила тебе… Ты оставил меня одинокую, без друзей…”

“Не без друзей и не одинокую! – обнадеживающе прервала Изабелла причитания Мари и жалостливо прижала ее к своей груди, – плачь, бедная моя девочка, твоя потеря стоит многих слез. Вспоминай свое сокровище, вспоминай счастливые дни. Как искренно он любил тебя, и как ты…”

“И я любила, горячо-горячо любила! О, всемогущая королева, сделай так, чтоб я в последний раз услышала голос его, увидела святой лик его! Один лишь раз! Сердце мое жаждет этого!”

“Ах, кабы престол наделял всемогуществом… Ты можешь увидеть его, бедная моя Мари, но слышать его никому более не дано. Поверь, голос Моралеса смолк не только для жены, но и для всей Испании и монархов ее. Удар был слишком силен!”

“Удар? Какой удар? Как он умер? Кто убил его? Смилуйся, добрая королева, дай мне знать правду!”

“Дело не вполне ясное, дитя мое. Ответь мне, знаешь ли ты человека, ненавидевшего твоего мужа, или, быть может, был враг у Моралеса? Жене известно многое…”

Мари упала на колени, обхватила руками платье королевы. Сквозь слезы она бормотала неразборчивые слова. Хотя Изабелле показалось, будто Мари скрывает что-то, она не стала настаивать на ответе – слишком велико горе у бедняжки. Королева бережно подняла Мари с колен, взяла ее руку в свою.

“Нашелся негодяй, который грязным делом полночного убийства преступил законы божеские и человеческие. Здесь все таинственно. Но не сомневайся, Мари: гнусное злодеяние будет отомщено!”

“Убийство? Кто убийца? – вскрикнула Мари, в ужасе представив себе страшную смерть мужа, – кто поднял меч на моего Фердинанда? О, королева, скажи мне!”

“Возможно, человек этот тебе известен. С тяжелым сердцем мы его подозреваем, нам трудно поверить в его виновность, но есть сильная улика и признание. Это любимец моего мужа, молодой англичанин Артур Стенли”.

“Стенли!” – пронзительно вскричала Мари и вскинула на изумленную Изабеллу безумный взгляд. В следующее мгновение она без памяти рухнула к ногам королевы.

Глава 16

“Средь неприветной мрачной ночи

Могильный скорбный гимн звучит.

Темно, ни зги не видят очи,

Душа, страдая, кровь сочит,

И ком земли о гроб стучит”.

(Чарльз Суэйн)

В этом месте нашего повествования нелишне сделать маленький исторический экскурс, чтобы помочь читателю лучше понять действия монархов по отношению к подозреваемому в убийстве Артуру