— О Боже! Там очень много людей?

Найлз, лакей, открыл дверцу и опустил ступеньку. Тристан вышел и помог сойти на землю Эдвине.

— Я велел Гимблу найти уединенное место, — сказал он, наклонившись внутрь кареты. — Всего несколько всадников по ту сторону пруда, и гувернантка с детьми кормят хлебом уток.

— Тогда, полагаю, я готова.

Джорджиана поддерживала Милли сзади, Тристан с лакеем взяли ее под руки и спустили на траву.

— Стойте здесь, моя бабочка, я достану Джорджиану и вашу трость, — сказал Тристан, передавая ее руку Эдвине.

Джорджиана протянула ему корзинку и трость. Тристан весело улыбнулся ей. Не успев подумать, она тоже ответила ему улыбкой.

— Надеюсь, все идет хорошо. — «Господи! Я не должна улыбаться ему». — Мне не хочется, чтобы Милли разочаровалась.

— Ее трудно разочаровать, — сказал виконт, не выпуская ее пальцев.

— Я очень сожалею, что нарушила твои планы, — добавила она, освобождая свою руку.

— А я нет. Я в такой славной компании.

Кровь прихлынула к щекам Джорджианы. Пару недель назад у нее был бы наготове остроумный, колкий ответ. А сейчас она не нашлась что ответить.

Они так долго были в ссоре, что теперь, когда Тристан говорил ей что-либо приятное или лестное, ей казалось, будто он читает все ее мысли и планы и добр к ней лишь до той минуты, когда сможет посмеяться над ней и скажет, что никогда не полюбит ее и что не может быть ничего глупее, чем вообразить такую возможность.

— Джорджи?

— Что? — опомнилась она.

Он смотрел на нее со странной задумчивостью. Она никогда раньше не видела у него такого взгляда, и он испугал ее.

— О чем ты думала? — спросил он.

Она пожала плечами, отодвигаясь от него.

— Я напоминала себе, что не должна повторять свои ошибки.

— И я тоже, Джорджиана.

Она не успела осознать его слова, а он уже подошел к тетушке.

— Пойдемте, моя дорогая?

Опираясь одной рукой на палку, а другой крепко ухватившись за плечо Тристана, Милли сделала неуверенный шаг по траве. Джорджиана с Эдвиной и Найлз с Гимблом радостно закричали, и она сделала второй шаг… и третий…

— Я знала, что вы сможете! — радовалась Джорджиана.

— Как хорошо, что вы предложили это, Джорджи, — сказала сияющая Эдвина. — Это чудо!

Тристан бросил на нее короткий взгляд, затем сделал с тетушкой широкий круг, обходя карету. Когда Милли пожаловалась на усталость, они вытащили из кареты кресло-каталку и поставили его под деревом. Пока Джорджиана занималась своей подопечной, Найлз расстелил одеяла и достал корзину с провизией.

— Завтрак подан, милорд, — с поклоном объявил Найлз.

Они расселись полукругом перед Милли, лакей разносил мадеру и сандвичи.

Гимблу действительно удалось найти в парке тихий уголок. «Так приятно, — думала Джорджиана, — просто сидеть и смеяться и болтать, когда вокруг нет трех или четырех десятков мужчин, старающихся поймать твой взгляд или проделывающих опасные штуки на своих лошадях ради того, чтобы привлечь внимание».

— Так с кем вы будете танцевать свой первый танец после выздоровления? — спросила она, беря у Эдвины апельсин.

— Думаю, я приглашу герцога Веллингтона. Я подумывала о принце Георге, но не желаю, чтобы он мной увлекся.

— Я бы хотела котенка, если его еще не забрали, — заявила Эдвина.

— Я сегодня же пошлю записку Люсинде, — пообещала Джорджиана.

Пока Найлз убирал остатки завтрака, а Милли с Эдвиной доставали вышивание, Тристан поднялся со своего места.

— Если вы, дамы, удобно устроены, я бы хотел немного размять ноги, — сказал он, отряхивая листья с серых панталон. — Джорджиана, не желаете ли присоединиться ко мне?

Она не догадалась взять с собой какое-нибудь шитье или книгу, черт бы ее побрал, и выглядела бы идиоткой и трусихой, если бы отказалась и осталась сидеть на траве, уставившись на свои руки.

— Это было бы приятно, — ответила она и позволила ему помочь ей подняться.

— Мы далеко не пойдем, — сказал он тетушкам и, взяв Джорджиану под руку, повел ее по тропинке к пруду.

— Надеюсь, ты не рассердился на то, что я предложила котенка Эдвине, — сказала она, не давая ему времени спросить, какую ошибку она не хотела повторять или почему она заманила его на пикник. — У вас в доме уже есть кошка, и я подумала, ты не будешь против еще одной.

— Имея четырех младших братьев, мне есть о чем беспокоиться, кроме кошек. Зачем ты устроила этот пикник сегодня? — все-таки спросил он. — Ты хотела, чтобы я извинился за вчерашнее?

Ее бросило в жар.

— Я плохо помню, что произошло вчера. Было поздно, и мы оба устали.

— Я не устал. Я хотел поцеловать тебя. И думаю, ты это помнишь. — Он вынул из кармана футляр и протянул ей. — Поэтому предположил, что сегодня тебе это пригодится.

Она открыла его. Веер оказался восхитительным — белый, с разбросанными между планочками из слоновой кости желтыми листочками. Джорджиане было интересно, догадался ли он, что веера, которые она ломала об его руку, были совсем другие, а не подаренные им. Те были спрятаны в ящичке комода, что позволяло ей притворяться, что она не замечает их красоты.

— Тристан, меня это очень смущает, — сказала она, с радостью сознавая, что на этот раз говорит правду.

Она слишком поздно заметила, что они скрыты от тетушек небольшой рощицей вязов. Вокруг не было ни души.

— Такого не должно быть, — тихо произнес он и осторожно взял ее за подбородок.

Волнение и страх мгновенно охватили Джорджиану, и она, чуть было не задохнувшись, отпрянула назад.

За первый поцелуй она может обвинить Тристана, за второй ей придется разделить вину на двоих.

— Пожалуйста, не надо.

Тристан замер, затем медленно приблизился к ней вплотную.

— Если ты не забыла, как я танцую, то должна помнить и другое.

Вот в том-то и беда, что она помнила.

— Ты уверен, что хочешь напомнить о…

Он наклонился и слегка прикоснулся губами к ее губам, осторожно, как будто они никогда раньше не целовались. Джорджиана вздохнула и провела рукой по его волнистым темным волосам. Боже, как ей не хватало этого! Она тосковала по нему, по его сильным и нежным рукам, обнимающим ее, и жадным манящим губам. Он крепче прижался к ее губам, и какой-то тихий звук вырвался из его груди.

Что она делает?! Джорджиана снова отшатнулась.

— Прекрати! Прекрати, Дэр.