– Вы старательно избегаете использования местоимений мужского рода, – заметил Эндер. – Значит, Демосфен – женщина.

– И ей не терпится тебя увидеть.

Эндер обмяк в кресле:

– О, сэр, пожалуйста!

– Но это не твой обычный поклонник, Эндер. И раз уж она тоже не собирается ложиться в стазис на весь полет… Думаю, тебе захочется заранее с ней познакомиться.

– Когда она прибывает?

– Она уже здесь.

– На Эросе?

– В моей уютной маленькой приемной, – сказал Графф.

– Вы хотите, чтобы я встретился с нею сейчас? Полковник Графф, мне не нравится ничего из того, что она писала. И результаты этой писанины мне тоже не нравятся.

– Отдай ей должное. Она предупреждала мир о попытках Варшавского договора получить контроль над флотом задолго до того, как эту угрозу стали воспринимать всерьез.

– А еще она капала всем на мозги, как Америка завоюет весь мир, стоит ей только получить меня.

– Об этом ты сам сможешь ее расспросить.

– Не имею таких намерений.

– Позволь открыть тебе простую истину, Эндер. Все, что она о тебе писала, было продиктовано единственной ее заботой – защитить тебя от того кошмара, который устроили бы люди на Земле, пытаясь использовать тебя или уничтожить.

– Я бы с этим справился.

– Нам этого никогда не узнать, верно?

– Я знаю вас, сэр, – и то, что вы только что сказали, вновь подтверждает: за всем этим стояли вы. Вы не позволили мне вернуться на Землю.

– Если честно, нет, – ответил Графф. – Хотя я всецело это поддерживал, да.

Эндеру хотелось заплакать, просто от морального опустошения.

– Потому что вы лучше меня знаете, что в моих интересах.

– Эндер, я считаю, что ты мог бы справиться с любыми трудностями – кроме одной. Твой брат Питер намерен править миром. Тебе пришлось бы стать либо инструментом в его руках, либо его врагом. Что бы ты предпочел?

– Питер? – удивился Эндер. – Вы серьезно думаете, что у него есть шанс?

– До сих пор он действовал невероятно успешно – для подростка.

– А ему разве не двадцать уже? А, нет, наверное, еще семнадцать. Или восемнадцать.

– Я не отслеживаю дней рождения твоей семьи, – сказал Графф.

– Но если он настолько успешен, почему я о нем не слышал? – спросил Эндер.

– О, ты совершенно точно о нем слышал.

Это значит, Питер использовал псевдоним. Эндер мысленно перебрал всех сетевых персонажей, чьи амбиции могли простираться настолько далеко. И когда понял, о ком идет речь, глубоко вздохнул:

– Питер – это Локк.

– Но тогда, умник, скажи: кто Демосфен?

Эндер встал и, к собственной досаде, заплакал – вот так просто. Он даже не понял, что плачет, пока перед глазами не поплыло и он не почувствовал слезы на щеках.

– Валентина, – прошептал он.

– Сейчас я оставлю вас в моем кабинете, чтобы вы двое могли поговорить, – сказал Графф.

Выходя, он оставил дверь открытой. А потом вошла она.

Кому: imo%[email protected]

От: hgraff%[email protected]

Тема: Кого мы ищем?

Дорогой Имо!

Я всесторонне обдумал наш разговор и решил, что ты можешь оказаться прав. У меня была глупая мыслишка по поводу тестирования кандидатов на желаемые способности, чтобы можно было собрать идеально сбалансированные группы для колоний. Но поток добровольцев не настолько массовый, чтобы привередничать. Кроме того, история доказала: когда колонизация идет добровольно, люди выбирают лучше любой системы тестирования.

Не будем повторять дурацкие попытки контролировать иммиграцию в Америку на основе способностей, которые считались желательными, – тогда как на самом деле единственным, что исторически определяет американцев, является их «происхождение от кого-то, отдавшего все ради того, чтобы там жить». А насчет того, как колонизировали Австралию, и говорить не стоит!

Желание – единственный важнейший тест, говоришь ты. Но это значит, что есть и другие тесты, и они… что?

Отнюдь не бесполезные, как полагаешь ты. Наоборот, мне кажется, что результаты этих тестов сами по себе являются ценной информацией. Даже если все колонисты душевнобольные, разве губернатору помешало бы иметь как можно более полное досье по каждому конкретному человеку и его болезни?

Знаю, ты не пропускаешь тех, кто нуждается в препаратах, чтобы держаться в рамках общественно-приемлемого поведения. Или людей с зависимостями, алкоголиков и социопатов, людей с генетическими заболеваниями и тому подобных. На этот счет у нас с тобой всегда было согласие, продиктованное желанием не нагружать колонии сверх меры. В любом случае через пару поколений у них и так появятся индивидуумы с генетическими и психическими причудами – но сегодня пусть у них не болит голова хотя бы на этот счет.

Что касается той семьи, по поводу которой ты направлял запрос, – той, что вознамерилась выдать дочь за губернатора, – ты наверняка согласишься, что в длинном списке побудительных мотивов колонистов брак является одним из наиболее благородных и социально продуктивных.

Хайрам

– Алессандра, знаешь, что я сегодня сделала?

– Нет, мам.

Четырнадцатилетняя Алессандра опустила на пол у входной двери сумку с учебниками и прошла мимо матери к раковине. Налила себе стакан воды.

– Угадай!

– Сделала так, что нам снова дали электричество?

– Нет, эльфы не хотят со мной разговаривать, – сказала мать.

Когда-то это было веселой игрой – выдумка, что электричество дают эльфы. Но сейчас, удушающе жарким адриатическим летом, при неработающем холодильнике и в отсутствие кондиционера, а также видео, которое могло бы отвлечь от этой жары, было не до веселья.

– Тогда я понятия не имею, что ты сделала.

– Я изменила нашу жизнь, – сказала мать. – Подарила нам будущее.

Алессандра застыла на месте и про себя помолилась. Она давным-давно оставила надежду на то, что когда-либо на ее молитвы ответят, но решила: каждая неотвеченная молитва будет добавлена в «жалобный» список, если встреча с Богом все-таки состоится.

– Какое будущее, мам?

Мать буквально распирало от волнения.

– Мы станем колонистами!

Алессандра облегченно вздохнула. В школе она все узнала о проекте «Расселение». Теперь, когда жукеров уничтожили, возникла идея колонизировать все их бывшие планеты, чтобы судьба человечества не сходилась клином на Земле. Но требования к колонистам были весьма суровыми. Не было ни единого шанса на то, что столь неуравновешенный, безответственный («нет, прошу прощения, я хотела сказать „наивный и не от мира сего“») человек, как мама, будет принят в колонисты.