Идея о том, что Петр I «среди топей и болот» построил город всем европейцам на зависть, настолько крепка в русском сознании, что сложно поверить, что в допетровские времена берега Невы вовсе не пустовали. То там, то тут располагались рыбацкие деревушки. Одной из них была и Кальюла, от финского «kala», что в переводе означает «рыба». В XVIII веке ее переименовали на русский лад – Калинкина деревня. Кроме обычных леща, судака, сома, лосося и корюшки, добычей местных мог стать гигантский атлантический осетр. С приходом к власти императора Петра I промысловая доблесть рыбацкой деревни канула в Лету, а за прилегающей местностью закрепилась совсем другая слава.

В 1710 году по указу Петра I началось строительство Петергофской дороги, которая должна была следовать от устья реки Фонтанки вдоль южного побережья Финского залива. В ходе строительства был также заложен фундамент для некоторых промышленных предприятий, одним из которых стал «шпалерный мануфактурный дом». Петр «подсмотрел» идею работных домов во время своего путешествия в Европу. Так в те времена решали проблемы с нищими, которые за кров и еду работали на производстве. Справа от шпалерной мануфактуры был выстроен прядильный дом для женщин, где обездоленные «под руководством старой голландки ткали пряжу, добротой и тонкостью не уступавшую голландской». Затем туда на исправительные работы стали отправлять проституток. Отправка женщин порочного поведения в прядильные дома предусматривалась Регламентом или уставом главного магистрата от 1721 года:

«…отсылать их на работу, чем бы они могли пропитание свое заработать, чтоб никогда праздны не были; а прядительные домы для непотребного же неистового женского пола, которых должно наказывать таким же образом» [48].

Однако производство стало убыточным, не спасли даже попытки передать его в частные руки, предприятие закрылось. В 1734 году здание перешло Измайловскому полку: долгое время там располагался архив.

Первого августа 1750 года императрица Елизавета Петровна издала указ «О поимке и о приводе в Главную полицию всех непотребных жен и девок»:

«…во исполнение того Ея Императорского Величества Высочайшего указу имеет Главная полицмейстерская канцелярия приказать по всем островам от Полиции определенным командам таких непотребных жен, и девок, и сводниц смотреть и, пристойным образом разведывая оных, ловить и приводить в Главную полицию, а оттуда с запискою присылать в Комиссию в Калинкинской дом» [44].

В эпоху Екатерины II в 1778 году Калинкин дом был переделан под «Секретную больницу» для лечения сифилиса. В 1781 году она получила официальное название – Калинкинская больница. Первоначально лечебница была рассчитана на 60 кроватей. Так исправительное учреждение превратилось в венерологическую клинику, лечение в которой было абсолютно анонимным (зачастую пациенты скрывали лица масками). При больнице работал роддом, где после смерти Екатерины II продолжил свою деятельность Нестор Максимович Максимович-Амбодик. В период правления Николая I там был отстроен целый больничный городок. На верхних этажах возведена церковь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость», а также был разбит сад для прогулок с фонтаном и цветочными клумбами.

Калинкинская больница напрямую связана с именем Вениамина Михайловича Тарновского (1837–1906), первого в истории российской медицины врача-венеролога: он работал там старшим ординатором с 1859 по 1860 год. Тарновский сделал ряд важных открытий в области венерологии, использовал в своей практике передовые методы лечения и предотвращения сифилиса, основал «Русское сифидологическое и дерматологическое общество». Впоследствии больница стала носить его имя (позднее на ее базе был создан Ленинградский кожно-венерический институт):

Прощай, Тарновская больница,

Прощай железная кровать,

На ней лежать одно мучение,

Укол, вливания принимать…[49]

Максимович-Амбодик не утратил своего профессионального пыла и на новом месте. Лечил и выхаживал бывших уличных девушек не менее заботливо, чем знатных дам. Акушер перевел нашумевший труд австрийского доктора Йозефа Пленка[50] «Врачебные наставления о любострастных болезнях, кои приключаются в разных частях человеческого тела». Эта книга стала первым пособием по венерическим заболеваниям на территории Российской империи.

Работая в Калинскинской больнице, Максимович-Амбодик сконструировал кровать для родов, которую описывали так: «Замечательно здесь устройство родильной кровати. Эта железная кровать имеет, вместе с лежащею на ней постелью, вышину с лишком полтора аршина, так что акушер не имеет нужды нагибаться к родильнице. Верхний, обитый юфью [кожей] тюфяк составлен из нескольких кусков, могущих укладываться различно; в среднем куске сделана овальная выемка, и в нее вставляется продолговатый довольно глубокий медный таз, края которого, однако ж, стоят ниже уровня тюфяка… новорожденному можно здесь немедленно сделать теплое купание… и тут же может ему удобно быть подана всякая помощь, в случае мнимой смерти»[51] [21].

Нестор Максимович много писал про педиатрию и воспитание детей, рекомендовал закаливание, ратовал за грудное вскармливание, предостерегал родителей от суровых наказаний, калечащих юные души, коллекционировал и описывал лекарственные растения. Его работы значительно пополнили отечественную библиотеку по ботанике. Наверное, нет такой области, в которой бы не поработал Максимович-Амбодик. Оттого он и светило медицинской науки, оттого он и отец российского профессионального акушерства, оттого спустя столетия гремят над головами новых и новых поколений акушеров-гинекологов его слова: «Солнце не должно вставать над роженицей дважды»[52].

Ныне Повивальный институт, где трудился Амбодик, носит имя другого, не менее прославленного русского акушера Дмитрия Оскаровича Отта.

Дмитрий Оскарович Отт

(1855–1929)

Между Оттом и Максимовичем-Амбодиком пролегает целое столетие, но объединяют их общие цели и прогрессивные взгляды на практическую медицину. Отт совершил такое, о возможности чего его выдающийся предшественник и мечтать не мог в самых своих смелых фантазиях.

Отт родился 11 (24) февраля 1855 года в селе Плохино Жиздринского уезда Калужской губернии. Тамошнее имение приобрел его прадед – Ионафан Отто. Родом из Страсбурга, он, будучи военным, по делам службы исколесил всю Европу, не обойдя своим вниманием и Россию. Уйдя в отставку, Отто по приглашению императора Павла I обосновался в Санкт-Петербурге и взял имя Иван Иванович Отт, положив начало династии Оттов в России.

Дмитрий Оскарович был старшим из шестерых братьев и сестер. Братья и сестры Отт поддерживали близкие отношения на протяжении всей жизни. Особенно Дмитрий Оскарович был привязан к младшей сестре Надежде. Она по настоянию брата получила медицинское образование и работала в Императорском клиническом повивальном институте – иными словами, фактически стояла у истоков зарождения отечественной системы родовспоможения.

Однако более других членов династии в истории сохранилось имя Дмитрия Оскаровича Отта. Окончив Медико-хирургическую академию в Петербурге, он, уже будучи студентом, проявил интерес к акушерству. Помимо лекций, в свободное время Отт посещал Санкт-Петербургское родовспомогательное заведение (ныне роддом № 6 им. В.