– Лови!

Голос Глеба вывел Ивана из вновь охватившего его оцепенения. Голицын поднял руки, но пущенный другом мяч, больно чиркнув по его среднему пальцу, отскочил далеко в сторону. Незадачливый баскетболист виновато улыбнулся.

– Все, теперь сам иди, – сердито проговорил Соколов.

Продолжая все время оглядываться в сторону тренажеров, Иван двинулся за укатившимся мячом. Из-за того, что он то и дело смотрел в противоположную сторону, в какой-то момент Голицын потерял оранжевый шар из виду, а когда вновь обнаружил, тот уже был в руках одного из негров. Широко улыбаясь ослепительно белыми зубами, американец пристально, но как-то недобро смотрел на Ивана.

Голицын протянул руку к мячу, но негр ловко отвел его в сторону, заставив Ивана нелепо покачнуться.

– Будьте любезны, отдайте мне мяч, – стараясь выстроить как можно более вежливую лексическую конструкцию, проговорил русский курсант.

– Отдать мяч? – не перестал улыбаться негр. – А зачем он тебе?

– Как зачем? – растерялся от неожиданного вопроса Иван. – Играть. В баскетбол.

– В баскетбол? – прищурился американец. – Глупый белый мальчик думает, что он умеет играть в баскетбол?

Судя по всему, слова должны были прозвучать весьма обидно, но посредственное знание языка сгладило нюансы, и Голицын решил не обращать на них внимания.

– Да, я немного умею играть, – спокойно кивнул он, хотя внутри у него начинал разгораться огонь негодования. – Могу я получить мой мяч?

– Можешь, – кивнул негр. – Отними!

С этими словами он резко крутанул мяч вокруг оси и поднял над головой на выставленном вверх указательном пальце.

В других обстоятельствах этот удивительный трюк, вероятно, произвел бы на Голицына куда большее впечатление, но сейчас он лишь вновь потянулся за мечом. Подпустив его к цели достаточно близко, американец ловко перебросил мяч в другую руку – вращаться тот, правда, перестал – а когда Иван попытался достать его там, быстрым движением отпасовал его своему товарищу.

Остановившись, Голицын медленно перевел взгляд на второго негра. Тот тоже улыбался, небрежно постукивая мячом по полу.

Кажется, вечер переставал быть томным.

Иван огляделся. Захватив их с Глебом мяч, американцы бросили свой – вон он спокойно валяется под кольцом. Можно подобрать его – и счесть инцидент исчерпанным. В конце концов, не для того они сюда пришли, чтобы спорить с неграми по поводу баскетбола…

С другой стороны, это было бы отступлением. Пусть тактически и верным – а-ля Кутузов при Бородино – но все равно отступлением. Именно так его поступок и расценят присутствующие – а вокруг, словно стервятники, учуявшие падаль, собралось уже человек пять-шесть. Нет, что угодно, но трусом себя показать он не имеет права.

Иван сделал несколько шагов к негру с мячом.

– Отдай! – постаравшись вложить в тон как можно больше решительности, потребовал он.

– Возьми, – с видимым добродушием ответил американец, но как только Голицын приблизился на расстояние вытянутой руки, пасом от пола переадресовал мяч обратно первому негру.

Какая-то тень стремительно метнулась по площадке. Выскочивший откуда ни возьмись Глеб едва не перехватил эту передачу, но опередивший его лишь на какое-то мгновение американец умело убрал мяч за спину и, вновь достав его оттуда – уже другой рукой – переадресовал одному из зрителей – кажется, тоже американцу.

Не останавливаясь – не то умышленно, не то просто по инерции – Соколов шагнул вслед за мячом, но тот уже летел к противоположному краю площадки – в руки европейца – поляка по фамилии Мазовецки. Бросив на приблизившегося Ивана яростный взгляд – смесь торжества и презрения – Збигнев – так, кажется, его звали – отпасовал мяч обратно американцу, а тот, прокинув его между ног бросившемуся к нему Соколову – еще одному европейцу, стоящему почти на краю бассейна.

Это был Гундарс Краулиньш, крепкий, но невысокий латыш. Завидя решительно надвигающегося на него Глеба, он с сомнением посмотрел на мяч в своих руках, и затем, видимо, решив, что пробросить его мимо Соколова скорее всего не сумеет, разжал пальцы. Запрыгав по краю бассейна, мяч с плеском соскочил в воду.

– Надо же, какой я неловкий! – растянув губы в холодной улыбке, проговорил Гундарс.

Его слова отчетливо прозвучали во внезапно установившейся тишине.

Глеб с нарочитой неспешностью подошел к бассейну. Казалось, его внимание полностью сосредоточено на чуть покачивающемся на воде мяче. Однако стоило Соколову поравняться с Краулиньшем, как неуловимым движением ноги Глеб резко подсек латыша под колени, одновременно толкнув того плечом в плечо. Не ожидая ничего подобного, Гундарс взмахнул руками и спиной вперед рухнул в воду.

– Надо же, какой я неловкий! – пародируя тягучий, чуть заикающийся акцент латыша, проговорил Соколов. – Пан, раз уж вы все равно там, не соблаговолите ли подать мне мой мяч?

– Кунгс, – поправил друга подошедший сзади Иван. – Не пан, а кунгс. Так, кажется, правильно? – он обратил взор на барахтающегося в воде латыша.

– Свиньи!.. – прокричал тот, отплевываясь. – Русские свиньи!

На лицо Глеба словно легла легкая тень.

– А вот за это и ответить можно, – медленно, с расстановкой, произнес он.

– Да, кому-то непременно придется ответить, – раздалось сзади.

Друзья оглянулись: не доходя до них трех-четырех шагов, полукругом стояли шестеро – трое американцев, включая обоих негров, двое европейцев, и один, кажется, австралиец. Еще один австралиец, свесившись с бортика, протягивал руку невольному латышскому пловцу.

– Вот это уже серьезно… – одними губами по-русски проговорил Иван и вслух добавил, обращаясь главным образом к негру, с которого все и началось. – Итак, за что отвечать будем? За Вьетнам? За Ирак? Или, может быть, за Югославию?

– За Катынь! – из-за спины американца выдвинулся Збигнев Мазовецки. – И за Прагу!

– Тебе-то чем сдалась Прага? – буркнул Иван.

– Это не та Прага, которая Прага, – так же тихо ответил ему Глеб. – Это варшавское предместье, вроде как пострадавшее при Екатерине от войск Суворова.

– Екатерина! Он бы еще Смутное время вспомнил…

– Пора, пора загнать русского медведя обратно в берлогу, – заявил тем временем белый американец.

– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, сейчас будет драка, – прошептал Соколов.

– Отступать некуда – позади бассейн, – кивнул Голицын.

– Что здесь происходит? – между двух негров протиснулся Сварам Сингх.

– Не твое дело, кришнаит, – Гундарс Краулиньш, наконец, выбрался из бассейна и присоединился к своим. Его мокрая спортивная форма буквально на глазах сохла. – Иди своей дорогой!

– Я не кришнаит, – с достоинством ответил индус. – Я сикх!