litbaza книги онлайнДетективыНа Большом Каретном - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 58
Перейти на страницу:

– Вот, пожалуйста.

Голованов хорошо помнил протокол осмотра места происшествия, где было зафиксировано, что связка с ключами была вставлена в замочную скважину входной двери, и теперь получалось, что... Впрочем, получалась какая-то абракадабра, и он вдруг почувствовал, как им начинает овладевать уже полузабытое чувство охотничьего азарта, когда удавалось выйти на серьезного противника. Правда, там, в горах Афганистана, и ставка была иная – жизнь или смерть. Он взял брелок, на котором один из ключей был явно сейфовый, сунул его в замочную скважину сейфа...

Да, ключ этот был от сейфа, и этот факт сразу же закрутил еще с десяток вопросов. Однако Алевтине он задал всего лишь один:

– У вашего мужа был один сейфовый ключ или же... или был еще один ключ?

– Вообще-то было сделано два ключа, – явно ничего не понимая, сказала Алевтина, – но второй ключ как лежал в его письменном столе, так и до сих пор лежит в нижнем ящике.

– Вы хотите сказать, у вас дома? – уточнил Голованов.

– Да, естественно.

– И он...

– Нет, – вялым движением руки остановила его Алевтина. – Не позже чем вчера... или позавчера я перебирала Юрин стол, и ключ тот был на месте.

Голованов всмотрелся в осунувшееся, белое как мел лицо Алевтины. Ей было плохо, и казалось, что еще минута-другая – и она упадет в обморок. И он невольно позавидовал дураку Толчеву. Сева сам не знал, с чего бы вдруг мысленно обозвал известного на всю страну фотокорреспондента дураком, которому по жизни повезло с первой женой гораздо больше, чем ему, майору запаса Голованову. Толчева продолжали любить даже сейчас, когда он бросил семью и ушел к молодой, ухватистой стерве, а его, Голованова... Его женушка, видимо еще до замужества мечтавшая стать генеральшей или, на крайний случай, полковничьей женой, просто смешала его с дерьмом, когда он в девяностых годах вынужден был уволиться из армии и заняться частным сыском в агентстве «Глория». Вот и гадай после этого, кому конкретно выпадет счастливый жребий, когда слушаешь вальс Мендельсона.

– Вам плохо? – спросил он.

Алевтина вскинула на Голованова наполненные тоской глаза:

– Простите. Я что-то действительно...

– Так, может, пойдем отсюда?

– Да. Если вы закончили, конечно.

Сникшая Алевтина попросила Голованова отвезти ее домой, и, пока он стоял в пробках, пробиваясь в район Сандуновских бань, где в цокольном этаже старинного московского дома размещался офис частной охранной структуры «Глория», у него было время уже более спокойно поразмышлять над той загадкой, которую задал ему сейф. Правда, непонятно было, почему вдруг на этом не заострил внимания следователь прокуратуры, но это уже был второстепенный вопрос, а главный...

За те годы, что он провел в горячих точках, он повидал немало покойников, среди которых были и такие, кто по своей воле расстался с жизнью, но он не мог припомнить случая, когда человек, находившийся в состоянии аффекта или же у которого поехала крыша от содеянного, мог бы спокойно открыть сейф, достать из него пистолет, столь же спокойно вернуть ключи туда, где им и положено быть, то есть вставить в замочную скважину входной двери, и только после этого спустить курок.

М-да, подобное можно только в нынешних сериалах увидеть. Хотя, впрочем...

Уже в последний момент Толчев сообразил, что море крови и два трупа в одной квартире – это явный перебор, и, видимо желая, чтобы их как можно быстрее нашли, сначала открыл ключами дверь и только после этого спустил курок.

«Возможно такое?» – сам себя спрашивал Голованов и не знал, что ответить. Он бы лично усомнился в подобном, однако чужая душа потемки, и, возможно, именно на подобное решение этого вопроса купился следователь прокуратуры, который изначально был ориентирован на убийство из ревности с самоубийством.

Был и еще один фактор, на который ас частного сыска Всеволод Голованов, ориентированный на самоубийство Толчева, поначалу не обратил внимания. Но он, этот факт, вдруг стал все четче и четче проявляться в его памяти, и от него Сева уже не мог откреститься.

Очерченный на полу квадрат с правой стороны кресла, где лежал пистолет, выпавший из руки Толчева.

И снова усиленной моторикой заработала память, вытаскивая из самых дальних своих закутков те случаи самоубийства, с которыми ему пришлось встречаться в жизни. И никогда – ни-ко-гда! – он не видел столь картинно выпавшего из руки пистолета, как в случае на Большом Каретном. Здесь было все, как в кино.

...Выстрел в висок из пистолета, упавшая на грудь голова и безвольно повисшая, но все еще сжимавшая рукоять «макарова» рука. Медленно разжимающиеся пальцы и пистолет, выпавший строго по линии обвисшей руки...

Да, подобное можно увидеть только в самых дешевых телевизионных сериалах, которые заполонили экран. А по жизни?.. В жизни все иначе. Спущенный курок... отброшенная выстрелом, а затем повисшая на шее голова... еще не закостеневшие, но уже расслабленные мышцы руки и довольно тяжелый пистолет, выпавший на колени или на пол из разжавшейся ладони. Да, на пол! Но не по правую сторону кресла с довольно высокими подлокотниками, а к ногам человека, решившего именно таким образом свести счеты с жизнью. В данном случае Юрия Толчева.

Но если это действительно так и он, Голованов, не пытается выдать желаемое за действительное, притянув за уши свои собственные выводы и домыслы, возведенные им же в истину последней инстанции...

«Хотя какое, на хрен, желаемое, – осадил Сева сам себя, – если он незадолго до этого мысленно гноил вконец осиротевшую бабенку, навязавшую жене Турецкого бог знает какую хренотень, а та, воспользовавшись тем, что ее Турецкому в „Глории“ ни в чем не могли отказать, навалила на них свои фантазии...»

Он пытался сосредоточиться, однако мысли разбегались, словно тараканы, выпущенные на кухонный стол из спичечного коробка, и Сева, уже на повороте к Сандунам, едва не врезался в задний бампер неожиданно притормозившего «БМВ». Матерно выругавшись относительно «козлов и чайников», которые приобретают дорогие иномарки, но по сути своей и по манере вождения, не говоря уж о культуре поведения, на дороге остаются козлами, которые и в Африке козлы, Голованов остановился перед последним светофором.

– Итак, – почти беззвучно бормотал он, всматриваясь в лобовое стекло, – если смерть Толчева не самоубийство, а хорошо срежиссированное...

Почему-то даже мысленно, оставаясь наедине с собой, он не мог произнести слово «убийство». Он не верил в это, и никто не мог заставить его поверить в подобное. А то, что «Глория» пошла на поводу у Ирины Генриховны, так это просто дружеская уступка самому Александру Борисовичу.

И все-таки?

Наконец-то припарковавшись на стоянке перед «Глорией», он выбрался из машины и почти бегом поднялся по ступенькам, которые венчала бронированная дверь агентства. Нажал на черную кнопочку звонка, однако ответом была тишина, и он уже собственным ключом открыл дверь. Хотел было заварить себе кофе, однако, вместо того чтобы налить воды в кофеварку, стал рыться на верхней полке сейфа, где должна была лежать тонюсенькая, на тесемочках, светлая папочка с копиями тех протоколов, которые передал Турецкой начальник МУРа. Наконец-то выудил ее на свет божий, сел за свой стол и вдруг опять почувствовал, как в нем снова шевельнулось непередаваемое чувство охотничьего азарта.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?