На сей раз резкий и безапелляционный тон Мори вызвал у Топхэта большую тревогу. Поляков вспомнил слова резидента Ивана Склярова о том, что в Нью-Йорке они не больше чем гости, что им могут здесь устроить такую провокацию, после которой никогда уже не вернешься домой. И тут он впервые почувствовал себя незащищенным, почуял угрозу, исходящую от фэбээровца.

Джон продолжал в упор смотреть ему в глаза, ожидая решения. Но Поляков молчал. Лицо его, как маска, оставалось по-прежнему непроницаемым.

— Ну что… так и будем молчать? — прервал затянувшуюся паузу Джон.

Топхэт встряхнулся и сказал:

— Да, жизнь в Советском Союзе была для меня не мила. Да, я не приемлю советский образ жизни. Да, Соединенные Штаты Америки — богатейшая страна в мире, в ней много свободы и демократии. Но я, как сказал плененный в годы Великой Отечественной войны генерал Карбышев, Родину не хотел бы продавать. Без нее я не мыслю своей жизни. В России находятся мои родители, моя семья и родственники. Без них я не смогу существовать. А то, что начал сотрудничать с вами, то я готов продолжить это и в Москве с вашими коллегами из ЦРУ. Если вы, конечно, захотите…

На лице Мори расцвела сладчайшая улыбка, он вытащил из нагрудного кармана пиджака толстую пачку долларов и, положив ее перед ним, сказал:

— Это наш должок за достоверную информацию, которой вы снабдили меня на прошлой явке. — Затем он повернулся к входной двери, рядом с которой стояла большая кожаная сумка и, показав на нее пальцем, добавил: — А в этой сумке я принес подарки и сувениры для ваших московских начальников и товарищей по работе.

И они оба понимающе улыбнулись.

— Спасибо, мистер Мори.

— А теперь, — американец раскрыл свою папку и высыпал из нее на стол кучу черно-белых фотографий, — я буду показывать вам фото советских дипломатов и сотрудников различных московских представительств, аккредитованных в Америке. Вы должны сказать, кто из них принадлежит к разведывательным службам. Если кого-то хорошо знаете, то охарактеризуйте, отметив их пороки и увлечения.

Поляков взял из вороха фотокарточек несколько снимков и, узнав на некоторых из них разведчиков ГРУ и КГБ, с обидой произнес:

— Так я же называл их вам на одной из предыдущих встреч!

— Вы называли их без фото, только одни фамилии. А теперь мне надо записать это на обороте фотографий.

— А мне кажется, что вы все еще проверяете меня и мою честность в отношениях с вами, — язвительно заметил Топхэт, всматриваясь в предъявленные ему фотографии.

Джону это замечание не понравилось, и он укоризненно бросил:

— Ну какой нам смысл проверять вас, если вы скоро покинете нашу страну?

— Смысл есть, — не согласился Топхэт. — В этом случае вы, после проверки, будете иметь или не иметь твердого мнения о целесообразности передачи меня на связь сотрудникам ЦРУ. Разве это не так?

Американец махнул рукой, потом встал и демонстративно подсел к Топхэту.

— Пусть будет так. И именно в этих целях давайте продолжим процедуру идентификации советских служащих, работающих в США в различных учреждениях.

Эта процедура, с задаваемыми Джоном уточняющими вопросами, длилась больше часа, потом неожиданно зазвонил телефон. Джон молча и долго слушал, что говорил голос в трубке, затем с пафосом громко ответил:

— Да, я вас понял! Седьмого июня, в четверг. О'кей! Положив трубку, Мори сообщил:

— У нас будет с вами еще одна, заключительная встреча. Вы слышали это?

Топхэт пожал плечами.

— Она должна состояться перед вашим убытием из Америки, седьмого июня, в семь часов вечера. Но не здесь, а в отеле, расположенном на Тридцать шестой стрит, в холле на пятом этаже. Учитывая, что у нас будет еще одна встреча, то мы на этом сегодня закончим. — Мори встал и, выходя из-за стола, спросил: — Вы запомнили, когда и где мы в последний раз встречаемся? Повторите, пожалуйста.

— В четверг, седьмого июня, в отеле на Тридцать шестой стрит в семь вечера на пятом этаже, — ответил поднявшийся вслед за ним Топхэт.

— О'кей. Сегодня я еще раз убедился, что вы, мистер Поляков, обладаете прекрасной памятью, — польстил ему американец. Когда тот подошел уже к двери, он с улыбкой напомнил ему: — Но не забудьте забрать сумку с подарками.

— Спасибо…

В тот день, 7 июня, Джон Мори встретил Топхэта, как никогда ранее, приветливо и провел его сразу к сервированному столу.

— Это будет наш прощальный вечер, — успокаивающе произнес американец. — Присаживайтесь, пожалуйста. Я полагаю, что пить мы будем только виски?

Подобие улыбки появилось и на лице Топхэта.

— Я бы предпочел ничего не пить, — ответил он, положив на край стола свою кожаную папку. — Вы же знаете, что я не пью и не курю.

— Но, как говорят у вас, в России, должны же мы выпить на посошок, на дорожку?

У Джона было хорошее настроение, и оно невольно передалось Полякову, который решил осчастливить в этот день своего визави не только выдачей нелегала Мэйси, но и выкраденной из резидентуры совершенно секретной документацией[29].

— Что ж, придется выпить, — поморщился Топхэт. — Но прежде чем это сделать, хотел бы в последний раз спросить вас, мистер Мори, о доверии ко мне с американской стороны. Так скажите напоследок, вы все еще сомневаетесь во мне?

— Нет! — твердо ответил Джон. — Сомнения были у моего руководства, в том числе и у директора ФБР мистера Гувера. Эти сомнения возникали у них после каждой нашей встречи только из-за того, что сведения, которые вы передавали мне, а я — им, казались невероятными. Они не могли поверить, чтобы один человек мог располагать таким большим объемом сногсшибательной секретной информации. И поэтому они так долго не доверяли вам.

Удивленный откровенным признанием фэбээровца, Поляков долго и задумчиво вглядывался в прозрачную жидкость в рюмке, как будто надеялся что-то там увидеть. Пригубив рюмку, он от всего сердца продекламировал:

— Хотите верьте, хотите нет, но я получил большое удовлетворение от красивой жизни в Америке и от контактов лично с вами. И если нам удастся отвести мир от угрозы коммунизма и возникновения ядерной войны, то это будет означать, что наши усилия были не напрасными. Войны пока нет, и слава богу, а с коммунизмом мы еще поборемся. Разумеется, совместными усилиями…

— Вот и давайте за это выпьем! Итак, за нашу совместную борьбу! — воскликнул Джон. — За наши с вами успехи, мистер Поляков!