замяли, когда совершившего его аристократа упекли в психлечебницу? Возможно, леди Фиби ничего об этом не слышала: ведь ее так тщательно оберегали от любых невзгод — или же все знала, но предпочла забыть о разразившемся четыре года назад скандале.

Тревельон же забыть этого не смог, ведь четыре года назад именно он арестовал лорда Килбурна, с головы до ног вымазанного кровью своих друзей.

Он не сможет претендовать на титул до тех пор, пока его разыскивают за убийство, которого он не совершал.

На следующий день после разговора с сестрой Аполлон безжалостно крошил небольшое деревце своим изогнутым ножом для обрезки веток, с удовольствием ощущая, как горят и напрягаются мышцы. Почему это так важно? Титул никогда не имел для него значения. И раз уж на то пошло, то именно титул стал причиной его расставания с сестрой и семьей, когда его отправили в школу. Аполлон презрительно фыркнул. Графу никогда не было дела до того, не голодает ли семья его сына и есть ли у них одежда, но при этом, черт возьми, наследник его сына — и, стало быть, его собственный — должен был непременно получить дорогостоящее образование.

Аполлон на мгновение остановился, чтобы вытереть пот со лба. У него не было никаких причин беспокоиться о получении титула. Только вот…

Только вот это была еще одна вещь, которой он лишился из-за убийства.

Недовольно заворчав, Аполлон вновь занес руку, чтобы ударить по дереву, когда до его слуха донесся странный звук, похожий на хриплый голос.

Подняв голову, Аполлон огляделся по сторонам. Он находился на дальнем берегу пруда, в совершенно безлюдной части сада. Остальные садовники получили задание расчистить от сгоревших деревьев место перед галереей музыкантов. Аполлон ожидал, что его снова навестят Индио и Нарцисска, но пока они не появились. К тому же послышавшийся ему голос ну никак не мог принадлежать Индио.

Охваченный любопытством, он заткнул нож за широкий ремень, опоясывающий талию, и осторожно выглянул из-за дерева. Вместе с другими садовниками они довольно неплохо расчистили территорию, отделявшую пруд от театра, но здесь, на дальнем берегу, все еще царил хаос: тут и там торчали из земли обугленные деревья, перемежавшиеся с остатками живой изгороди. По мере того как Аполлон продвигался вперед, голос становился громче и, судя по всему, доносился из-за одной из выживших при пожаре изгородей.

Аполлон осторожно прошел вперед и выглянул из-за останков большого дерева.

— …Или можете считать себя мошенником, милорд, — бормотала мисс Стамп низким, точно у мужчины, голосом, расхаживая перед поваленным деревом, на котором лежала доска с листами бумаги, небольшой бутылочкой чернил и пером. Таким образом мисс Стамп соорудила некое подобие стола. — Чушь собачья! — пробормотала она теперь уже своим собственным голосом. — Мошенник. Мошенник. Мошенник. Совершенно неподходящее слово. Ну конечно!

Мисс Стамп склонилась над листком бумаги, несколько минут что-то яростно писала, а потом опять выпрямилась во весь рост. Внезапно ее поведение совершенно изменилось. Она расправила плечи, широко расставила ноги, подбоченилась и превратилась в широкоплечего мужчину.

— Вы заплатите по счетам, если считаете себя джентльменом, Вейстрел. Вот как, милорд? — Голос мисс Стамп звучал по-прежнему низко, но теперь в нем появились какие-то странные нотки, и она кокетливо склонила голову набок. — А вы определяете джентльмена по его ягодицам, милорд?

Внезапно Аполлон осознал, что хоть мисс Стамп и изображает мужчину, делает она это как женщина. Неудивительно, что она прославилась как великолепная актриса. На ней не было никаких театральных атрибутов: парика, костюма, грима, — и тем не менее, наблюдая, как она важно расхаживает перед бревном, Аполлон сразу понял, какого именно персонажа изображает.

Должно быть, он издал какой-то звук, потому что мисс Стамп вдруг развернулась и устремила взгляд своих широко раскрытых зеленых глаз в сторону дерева, за которым он скрывался.

— Кто здесь?

Проклятье! Он не хотел ее напугать. Аполлон вышел из-за дерева.

— О!.. — Мисс Стамп огляделась по сторонам, и ее брови сошлись на переносице. — Это ваше место? Я могу перейти в другое. Я не хотела мешать вашей работе…

Аполлон начал качать головой еще на второй ее фразе, и, наконец заметив это, мисс Стамп перестала извиняться и замолчала. С мгновение они просто стояли и смотрели друг на друга, совершенно одни в этом неприютном парке. Ветерок зашуршал тонкими ветвями кустов, выхватил из прически мисс Стамп темную прядь, и та пристала к ее роскошным губам. Все еще не сводя взгляда с Калибана, она убрала волосы за ухо.

А он вдруг понял, что не хочет, чтобы она уходила. Кроме Артемиды и Мейкписа, он больше ни с кем не общался, да здесь никого и не было, только она. Мисс Стамп узнала его секрет: поняла, что он не просто великан, немой, лишенный души и разума, — но что еще важнее, всколыхнула глубоко внутри его то, что, как ему казалось, навсегда выбили из него в Бедламе.

Аполлон осторожно сделал шаг назад в надежде, что она поймет его намерение уступить место ей.

— Стойте!

Оба вздрогнули от этого возгласа.

Мисс Стамп откашлялась и заговорила тише:

— В общем… я хочу сказать, что, если вы хотите остаться и продолжить свою работу, я… я не против.

Кивнув, Аполлон развернулся.

— Подождите!

Аполлон слышал, как мисс Стамп его окликнула, но что проку пытаться объясниться, когда действия говорят красноречивее слов. Он поспешил к дереву, которое пытался свалить, подхватил с земли лопату и вещевой мешок и вернулся назад.

Мисс Стамп опять склонилась над своими записями, но на сей раз Аполлон не стал подкрадываться, чтобы не напугать ее.

— О, — произнесла она, выпрямляясь. — Вы вернулись?

Неужели он услышал в ее голосе облегчение?

Аполлон усмехнулся собственным мыслям. Она же прославленная актриса — живая, остроумная и весьма привлекательная. Даже когда Аполлон был таким, как все, женщин, с которыми удовлетворял свои плотские потребности, он просто покупал, поскольку не отличался привлекательностью, скорее наоборот. И все же мисс Стамп, кажется, обрадовалась его возвращению, и это обстоятельство наполнило грудь Аполлона радостью.

Он бросил свою сумку у поваленного дерева, взял в руки лопату, воткнул в землю у основания одного из мертвых кустов и с силой надавил на корни. Лезвие лопаты вошло в землю лишь наполовину, поэтому Аполлону пришлось встать на него обеими ногами, чтобы погрузить в землю полностью. Он почувствовал, как рассекаются корни, и удовлетворенно заурчал. Часть предыдущей ночи он затачивал лопату именно для этих целей. Аполлон принялся осторожно нажимать на рукоятку. Одно неосторожное движение — и она переломится или, того хуже, сломается лезвие. Этой весной