«Да ты рехнулся окончательно и бесповоротно!» – возмутилась про себя Кейт, меряя шагами свою комнату – шесть шагов в длину, пять в ширину. Ее склеп. Ее ад на земле.

Тело как будто плавало в густой вязкой жидкости. Не заработала ли она мозговую травму при нападении?

Ею владела лишь одна мысль: как убежать? Она принялась всесторонне анализировать ситуацию. Переворачивала стандартные логические схемы с ног на голову и разбирала их по косточкам.

В комнате единственная массивная деревянная дверь, закрытая на два замка.

Другого пути наружу, кроме как через эту дверь, нет.

Нет! Это стандартная логика. Должен быть другой путь.

Она вспомнила задачку-ребус из казавшегося когда-то бесполезным курса логики, который проходила в университете. Задача начиналась с того, что десять спичек складывались в математическое соотношение, содержащее римские числа:

XI + I = Х

Задача состояла в том, чтобы сделать соотношение справедливым, не прикасаясь к спичкам. Ни добавлять, ни убирать спички тоже было нельзя.

Непростая задача.

Очевидного решения нет.

Она оказалась не по зубам многим студентам, но Кейт с ней справилась довольно быстро. Решение было там, где его, казалось, искать бессмысленно. Ей удалось решить задачу, перевернув изначальную логику. Она просто повернула страницу с разложенными спичками вверх ногами.

Х = I + IX

Но перевернуть вверх тормашками свою комнату-тюрьму она не могла. Или все-таки смогла бы? Кейт Мактирнан тщательно обследовала каждую половицу, каждую доску стены. Дерево пахло свежей смолой. Может быть, он плотник, строитель или архитектор?

Непростая проблема.

Очевидного решения нет.

Она не хочет, не может мириться с таким ответом.

Можно попробовать соблазнить его, если только удастся себя заставить. Нет. Он слишком умен. Догадается. Хуже того, она сама себя выдаст.

Но выход должен быть. Она обязана его найти.

Кейт бросила взгляд на послание, лежащее у кровати.

Никогда не пытайся сбежать, иначе будешь неминуемо казнена в течение нескольких часов.

На следующий день я посетил Сара-Дьюк-Гардене – парк, где шесть дней тому назад была похищена Наоми. Я должен был там побывать, взглянуть на место преступления, вспомнить племянницу, погрустить о своем.

Лесистый живописный парк раскинулся на площади более пятидесяти акров по соседству с Медицинским центром университета Дьюк. Его аллеи протянулись на многие мили. Казанова и мечтать не мог о более подходящем для похищения месте. Он все продумывал очень тщательно. До сих пор действовал безупречно. Как это ему удается?

Я опросил служителей и нескольких студентов, которые были в парке в тот день, когда пропала Наоми. Парк официально считался открытым для посетителей с раннего утра и до заката. Наоми последний раз видели там около четырех часов пополудни. Казанова похитил ее средь бела дня. Я не мог представить себе, каким образом он умудрился это сделать. Ни я, ни полиция Дарема, ни ФБР.

Я гулял по садам и лесам парка почти два часа. Меня не отпускала мысль о том, что Липучку похитили где-то здесь.

Участок под названием «Террасы» был особенно прекрасен. Посетители проходили через увитую глициниями перголу. Чудесная деревянная лестница сбегала к неправильной формы пруду, в котором плескались рыбы. Сразу за ним открывался живописный сад камней. Террасы спускались горизонтальными каменными грядами, расцвеченные яркими полосами цветов. Тюльпаны, азалии, камелии, ирисы и пионы были в пышном цвету.

Я инстинктивно почувствовал, что именно это место должно было особенно полюбиться Липучке.

Я опустился на колени перед ярким пятном красных и желтых тюльпанов. На мне был серый костюм и белая рубашка с открытым воротом. Рыхлая земля пачкала брюки, но это не имело значения. Я низко склонил голову. И не сдержал слез.

Тик-трах. Тик-трах.

Кейт Мактирнан показалось, что она услышала какой-то посторонний звук. Вероятно, почудилось. Здесь можно запросто свихнуться.

Вот опять. Легкое поскрипывание половицы Дверь распахнулась, и в комнату, не произнеси ни слова, вошел он.

Так вот он какой! Казанова. На лице – очередная маска. Он был похож на князя тьмы – стройного, мускулистого. Возможно, таким он себя представлял?

Такого атлета, как он, в университете прозвали бы «качком», а в морге – отличным наглядным пособием, что ей было более по душе.

Она обратила внимание на его одежду: линялые джинсы в обтяжку, черные ковбойские сапоги, выпачканные в грязи, без рубахи. Ему действительно было что демонстрировать, он явно гордился своим мускулистым торсом. Она старалась запомнить все детали – пригодится позже, когда удастся сбежать отсюда.

– Я прочла все ваши правила, – сказала Кейт, пытаясь держаться как можно спокойнее и не выдать внутреннюю дрожь. – Они очень четко сформулированы, вполне понятны.

– Спасибо. Никто не любит правила, а я меньше других. Но порою без них не обойтись.

Маска, скрывающая его лицо, привлекла внимание Кейт. Она смотрела на нее не отрываясь. Похожа на декоративную – вычурную венецианскую маску. Раскрашена вручную, с искусно выписанными ритуальными деталями, по-своему красива и необычна. «Он хочет меня соблазнить? – подумала Кейт. – Это изображает маска?»

– Почему вы в маске? – спросила она, стараясь, чтобы в голосе звучало подобострастие и любопытство, но только не настойчивость.

– Как я сказал в своем послании, наступит день, когда ты выйдешь отсюда. Станешь свободной. Такой у меня план. Я не хочу, чтобы тебе было больно, не вынесу этого.

– Если я буду себя хорошо вести. Если буду слушаться.

– Да, если будешь слушаться. Я бы не хотел быть жестоким. Ты мне так нравишься.

У нее возникло желание ударить его, наброситься и избить. «Пока рано, – уговаривала она себя. – Надо дождаться такого момента, когда можно будет ударить наверняка. Больше чем на одну попытку рассчитывать не приходится».

Он как будто читал ее мысли. Он был очень хитер и умен.

– Никакого каратэ, – произнес он, и она почувствовала, как он улыбается под маской. – Запомни хорошенько, Кейт. Я наблюдал за твоими занятиями в зале. Любовался тобой. У тебя прекрасная реакция и сильный удар. У меня тоже. Я в боевых искусствах не новичок.

– Я не об этом думала. – Кейт нахмурилась и посмотрела в потолок. Затем опустила глаза. Что поделаешь, приходится действовать сообразно обстановке. Стараться держать себя в рамках.

– В таком случае извини, – сказал он. – Больше не буду пытаться говорить за тебя. Обещаю.