Я еще помнил Москву, редакцию «Взгляда», Большую Дмитровку, Тоню и Пашу — но все это уже казалось размытым. Насущные проблемы вытесняли воспоминания прошлого. Я, конечно, хотел вернуться домой, хотел получить ответы на вопросы, но… уже не так, как в первый день.

Все дело было в волшебных предметах, в странных магических фигурках животных. Из необычного серебристого металла, на ограниченное время дающие своим владельцам суперспособности.

Их было очень много, самых разных. Одни увеличивали производство ресурсов, другие повышали эффективность войск, третьи позволяли управлять безумцами. И был один предмет, орел, позволяющий общаться с населением. Вот этот предмет, он перевернул меня, мое сознание. Это из-за него я перестал чувствовать себя изгоем, попавшим в беду, и начал по-другому смотреть на окружающую меня действительность.

Первого орла мне подарила баба Дуся, приехавшая с дипломатическим визитом, пока я отлеживался в госпитале после урока Гарпанга. Бабушка-божий одуванчик куталась в шерстяную шаль с кевларовым покрытием, скрывала лицо за роговыми очками с толстыми линзами, и опиралась на клюку, вблизи оказавшуюся двенадцатизарядным дробовиком. Она приехала на старом кабриолете, а из динамиков тачки гремел музон, заглушая все вокруг на много метров. Это было радио, местное радио с неизвестно где находившейся станцией, где невидимые ди-джеи крутили музыку из моего родного мира.

Впрочем, главное в визите бабы Дуси было не радио. Не благодарность за помощь в сопротивлении Гарпангу. И даже не огромная финансовая помощь в виде золота — необходимого для развития науки. Дуся подарила мне несколько предметов, один из которых, орел, я использовал, когда, уже полностью оправившись от ран, поднялся на стену, и с высоты десятого этажа посмотрел на войска, стоявшие в гарнизоне города.

Спенцаз, ополчение, танкисты, летчики, артиллеристы. Снайпера, водители, механики. Рядом техника, произведенная заводскими роботами. Моя армия.

— Приветствую вас, доблестные защитники Москвы! — произнес я в микрофон, услужливо поданный Гумилевым, и мой голос, усиленный тысячеватными колонками, пронесся над площадью.

Примерно две секунды, показавшиеся мне вечностью, стояла тишина, а затем десятки тысяч глоток, сотрясая все пространство вокруг, проревели в ответ:

— Здра…! Жела…! Анато…! Толян!

Это и была точка невозврата, после которой моя жизнь разделилась на «до» и «после». В этот самый момент кожа моя покрылась мурашками, и журналиста Анатолия Орлова… не то, чтобы не стало… просто он ушел куда-то, а на его место пришел могущественный военачальник Анатолий Толян, с огромной армией в подчинении.

Огромная армия — это я, конечно, условно сказал. Гарпанг, несмотря на возникшие у него проблемы, все еще владел самой сильной армией в провинции, и являлся единственной причиной, по которой Титивилус еще не пала жертвой моих чар.

— Пока Гарпанг здесь, я не могу думать ни о чем, кроме мести, — сказала она во время одного из своих визитов. — Но когда он будет повержен, я открою для тебя ворота своего города.

Я очень долго думал над двусмысленностью этой фразы, и еще больше — над тем, как достать Гарпанга.

Дело в том, что он поставил свои войска нападения в глухую оборону. Вкупе с военными предметами и с поддержкой двух генералов атака на его город становилась бессмысленной. Даже равной армией. А у Гарпанга в провинции равных по мощи не было.

Так что мне, как и остальным жителям, оставалось только накапливать силы, собирая армию, и развивая город.

Москва не сразу строилась. Соседи помогали ресурсами и рабочими, значительно сокращая время строительства. Город вырос. Отстроенный максимально, он стал огромным. Не таким, конечно, как Москва из моей прежней жизни, но все равно — настолько большим, что для перемещений из здания в здание мне понадобился транспорт.

Когда я сказал об этом Гумилеву, он предложил сделать на заводе для меня мотоцикл.

— Зачем мне мотоцикл? – удивился я. — Ни разу в жизни не ездил на мотоцикле.

— Все когда-то бывает в первый раз, — уклончиво отвечал Гумилев. — На хорошем мотоцикле можно быстро ездить по перегонам. С дипломатическими визитами, или сопровождая армию. Если не понравится, вы в любой момент можете пересесть на что-то другое.

Подумав, я согласился с его словами. Следующую неделю после этого осваивал езду на двух колесах, прерываясь на восстановление в госпитале после особо неудачных поездок.

Мотоцикл мне понравился. Мне так же понравился стейк, подаваемый в штабном ресторане, расположенном на балконе девятого этажа. Мне нравилось расстреливать из снайперской винтовки безумцев-одиночек, неосторожно приблизившихся к городу в тот момент, когда я находился на стене. А когда я пролетел над городом на истребителе, у меня и вовсе дыхание перехватило от восторженного страха.

Но, как я уже говорил, все эти забавы были ничем по сравнению с предметами и возможностями, которые они давали.

Барсук мог устроить небольшое землетрясение во вражеском городе. Правда, для этого надо было как-то попасть внутрь, что в случае с Гарпангом, например, было невозможным. Саламандра — на небольшое время накрывала город непроницаемым куполом. Бабочка меняла имя, муравей позволял вне города двигаться в полтора раза быстрее. Этих предметов было несчетное количество, я до сих пор уточнял у Гумилева их свойства, кроме орла, чье воздействие я не смог бы забыть ни при каких обстоятельствах.

Город мог производить волшебные фигурки. В ограниченном количестве, и требуя много ресурсов для производства. Но для меня желание обладать чудесными предметами было сродни наркотической зависимости, и я не жалел на это никаких средств.

Все чаще, просыпаясь рано утром, я думал не о том, как вернуться домой, а о том, где достать железа или золота, и что лучше сделать, орла или муравья.

Как-то раз, находясь в хранилище, я перебирал сделанные городом фигурки, и размышлял, хочу ли я сменить имя Анатолий Толян на Анатолия Орлова, или просто Анатолия. Благодаря трем бабочкам у меня была возможность трижды сменить имя, но — я склонялся к тому, что привык к Анатолию Толяну, и стоит оставить все как есть.

Рядом стоял Гумилев, в новом строгом костюме серого цвета. Освобожденный от управления городом, он стал моим помощником в решении различного рода бытовых проблем, и несколько дней назад сменил генеральскую форму на штатскую одежду. По обыкновению, он пил кофе из большой пол-литровой кружки, и молча наблюдал за моими действиями.

Я взял фигурку, изображавшую броненосца, повертел между пальцев. Город своим бесполым механическим голосом услужливо поинтересовался, не хочу ли я активировать предмет. Я ответил отказом и, во избежание недоразумений, бросил обратно, на бархатную поверхность стола.

Броненосец не позволял безумцам приближаться к городу на расстоянии выстрела. Недавно я активировал точно такой же, и на неделю лишился забавы, связанной с отстрелом безумцев со стены.