Она быстро стянула с руки вторую перчатку. Ей не хотелось, чтобы он снял ее с такой же нарочитостью, как он это сделал с первой. Он поступил так, чтобы произвести впечатление на Фэрчайлдов, показать им, насколько полно он владеет ею. К сожалению, он произвел впечатление и на нее. Она чувствовала, что теряет контроль над собой.

Она нестерпимо боялась этого человека. Не потому, что он мог сделать так, чтобы ее арестовали за убийство, и не потому, что он был беспощаден в достижении своих целей. Нет, все это не было причиной ее страха. Она боялась потому, что, когда он страстно шептал ей на ухо и смотрел на ее тело холодными серыми глазами, она чувствовала что-то внутри себя. Напряжение. Слабость. Обжигающий жар.

– Оглашение уже состоялось? – громко осведомился Бэб.

Глупости, это только дурное самочувствие, вызванное дорожной тряской. Мэри прижала руку к животу. Это не что иное, как последствия тяжелого и утомительного путешествия.

– Да. – Себастьян, казалось, вел себя вполне непринужденно, не сводя, однако, глаз с Мэри.

– Где? – продолжал настаивать Бэб, направляясь к двери.

Ему ответила леди Валери.

– В Шотландии. В англиканской часовне в моем доме.

Да, к такому ответу не придерешься. Это не только трудно проверить, но даже намекнуть на такую возможность леди Валери означало усомниться в правдивости ее слов. Это было бы слишком. Мэри оценила это какой-то частью своего сознания, в то время как она продолжала лгать себе о природе мучивших ее страстей.

Она не терпела людей, имевших обыкновение лгать самим себе. Некогда она сама в этом очень преуспела, и только потрясшая ее катастрофа отбила у нее эту унизительную привычку.

Но как она могла осмелиться назвать чувство, возбуждаемое в ней Себастьяном?

Впервые в жизни на помощь ей пришел Фэрчайлд. Бэб – неуклюжий, бесхитростный Бэб – провозгласил:

– Мэри, пора представить тебя твоей семьей.

Церемонным жестом он распахнул дверь. Мужчины и женщины, подслушивавшие у замочной скважины, ввалились в комнату. Переругиваясь, они всем скопом покатились по полу. Подобающая манера появления для шайки негодяев! Мэри чуть и вправду не стошнило. Так вот они, Фэрчайлды!

Мэри с глубоким изумлением наблюдала, как ее родственники суетливо приводили себя в порядок, поправляя пудреные парики.

Сидевший с ней рядом Себастьян проговорил изысканным скучающим тоном:

– Ну конечно, в обществе сейчас все вваливаются в открытую дверь лицом об пол. Это, знаете ли, такой новейший способ входить в комнату.

Мэри недоверчиво взглянула на него. Неужели этот угрюмый человек способен шутить?

Со скрипом в суставах и корсетах поднялись мужчины. Они расправляли свои алые, сиреневые, зеленоватые и желтоватые жилеты, отряхивали колени и беспорядочно толклись перед большим в золоченой раме зеркалом. То, что четыре самых старых джентльмена были сморщенные, как изюмины из рождественского пудинга, и почти без зубов, не имело никакого значения. Подправить искусно подкрашенные лица было значительно важнее, чем позаботиться об утраченном достоинстве. Да, собственно, что такого произошло? Леди и джентльмены ничего не должны заметить. А остальные в счет не идут. Они усиленно оттесняли друг друга от зеркала локтями.

Женская половина поднималась на ноги подольше. Сначала они вдоволь полюбовались собственными лодыжками на фоне оборок, покрывавших нижние юбки. Заодно представив возможность оценить их ножки и другим. А одна из девиц, взглянув на Себастьяна, подмигнула ему.

Вот шлюха!

Затем, не спеша оправив юбки, они вместе с мужчинами приблизились, чтобы исполнить свой долг гостеприимства. Одна за одной женщины выступали вперед, принимая затейливые позы и стараясь при этом превзойти одна другую. Вся комната наполнилась причудливыми ароматами, колыханьем вееров и многоцветием тканей. Мэри с трудом удержалась, чтобы не прикрыть себе ладонью глаза, дабы не так пестрило.

– Я как раз собирался отдать распоряжение позвать вас, – расплывался в улыбках Бэб, явно не смущаясь тем обстоятельством, что его семейство застали подслушивающим под дверью. – Мои дяди – братья твоего деда, Мэри – дядя Лесли, дядя Освальд, дядя Берджес, дядя Кэлвин.

Пожилые джентльмены одновременно кивнули, Мэри так и не поняла, кто из них кто. Да и какая разница? Эти братья ее деда так удачно скрылись из вида, когда она давным-давно явилась сюда, прося о помощи.

Мерзавцы!

– Мои дочери, – продолжал Бэб, представляя дам, – Лилит – вдовствующая графиня Плейстед, Вильда, Дэйзи и близнецы – Раделла и Друзилла.

Девицы одна за одной присели. Приподнялась и опустилась изумрудно-зеленая юбка. Затем розовая. Затем оранжевая. И одновременно две каштановые.

Все видные, высокие, прекрасно сложенные, в роскошных туалетах. Фэрчайлды – одно слово!

Мэри с благодарностью подумала о леди Валери, настоявшей на полной смене ее гардероба. Пусть богатая наследница давно поутратила бойкость и развязность, пусть у нее не такая самодовольная улыбка, зато ни одна из этих девиц не одета по последней лондонской моде.

– Лодыжки у вас, бесспорно, лучше всех, – сказал ей на ухо Себастьян.

И вновь она взглянула на него с недоумением. Неужели ее неуверенность настолько очевидна?

Бэб, казалось, не замечал всех этих переглядываний и перешептываний. Улыбаясь и пребывая в полном восторге, он торжественно повел рукой в сторону Мэри.

– Дяди, доченьки, это наша давно потерянная родственница. Мы наконец нашли наследницу!

– Какие прекрасные новости. – Голос самого старшего из мужчин звучал как нельзя более скучающе.

– И она помолвлена с виконтом Уитфилдом, – сказал Бэб.

– В чем же скрыта причина такой поспешной помолвки? – Одна из женщин – Лилит в изумрудно-зеленом – с треском сложила веер и оставила его болтаться у себя на руке с видимым отсутствием всякого интереса. Но это именно она задала столь бестактный вопрос.

– И к тому же с кем – с молодым Себастьяном? – ухмыльнулся младший из стариков.

– Если она в ожидании, Уитфилд, я требую, чтобы ребенок походил на меня, – едко пошутил кто-то из толпы любящих родственников.

Мэри не могла, была просто не в состоянии сразу понять всю гнусность их намеков. Ведь у них не было никаких причин проявлять к ней жестокость и марать ее репутацию.

Потом она сообразила, что это не имеет значения. Им и раньше не было до нее дела; с чего бы им теперь беспокоиться? Ей просто не следует обращать на них внимание. Но когда она попыталась перевести дыхание, она почувствовала, что легкие у нее как в тисках.

– Вот дьяволы! – Себастьян весь подобрался, но прежде чем он успел шевельнуться, спокойно заговорила леди Валери.