Открыл глаза. Уснул что ли? Сразу и не «врубился». Тент машины был поднят, разведчики, положив головы на плечи друг другу, спали безмятежным сном. За полчаса езды до лагеря все уснули от усталости. Перевалившись через задний борт, я встал у машины, ожидая высадку разведчиков. От палатки офицерского состава шел Михаил Федорович Скрынников, следом Комар.

— Товарищ гвардии майор, личный состав разведывательной группы после выполнения боевого задания прибыл. Потерь не имею. Командир группы гвардии лейтенант Марченко.

Глаза-буравчики начальника смотрели испытующе, слегка подозрительно, но мы-то хорошо знали: дядя Миша поругается, накричит, между тем, он добрейший души человек, понимающий нелегкую службу своих подчиненных.

— Тьфу, всю ночь из-за тебя не уснул.

Михаил Федорович сверлил острыми глазами до самых кишок. Докладываю:

— Товарищ гвардии майор, задание выполнено, выходить в эфир не позволила обстановка, готов доложить результаты разведки. Разрешите, дам указания Сафарову?

— Давай. Жду.

— Есть.

В офицерской палатке доклад начальнику разведки я начал с описания местности, населенных пунктов, применительно к которым я реализовывал решение на разведку. Отдельным вопросом вынес значение Черной горы в системе охраны, обороны стратегических объектов: аэродрома, базового городка, других объектов, отметил факт наличия противника в непосредственной близости от аэропорта. Отметил, что душманы проявили себя в кишлаках и горной местности активной передачей световой информации. Сформулировал вывод о том, что боевые отряды «духов» вероятней всего имеют в кишлачной зоне своих сторонников, с которыми поддерживают регулярную связь. (Только ли методом световой информации?) Сделал упор на активность противника в передаче информации — два-три раза за ночь, что дает основание считать — «духам» есть что передавать.

Высказал предположение о том, что душманское подполье изучает советские войска в районе аэропорта Кабул. Существует связь кишлаков с горами не только методом световой информации, но и, вероятно, через связных и курьеров. Душманы организовали сбор разведывательных данных о наших частях, подразделениях боевого охранения, которые являются объектами их пристального внимания. В части сбора информации о душманском сопротивлении я предложил применить метод общения с местными жителями (выложил вариант работы боевого охранения Александра). Далее сделал вывод по работе за ночь: факт активизации действий противника восточней аэропорта Кабул 7–10 километров дает основание предполагать о его возможных атаках на воинские подразделения Советской армии, задействованные в боевом охранении по периметру Кабула.

В целом восточное направление зоны ответственности дивизии я оценил как важнейший район деятельности дивизионной разведки, но долину за перевалом Паймунар также нельзя оставлять без внимания. Это звенья одной цепочки. В конце доклада я попросил начальника разведки заручиться поддержкой начальника штаба дивизии, начальника политотдела по работе с местным населением на участке нашего боевого охранения.

Михаил Федорович эмоционально реагировал на некоторые мои, с его точки зрения, авантюрные предложения, но за работу группы выразил благодарность, после чего отправил отдыхать.

— Шароп заедай лучше, Марченко.

— Есть, товарищ майор.

Пререкаться с Михаилом Федоровичем не имело смысла — достанется. Комар напомнил, что вечером во взводах проведем общие собрания по подведению итогов. Минут через пять я провалился в глубокий сон…

Вечерние часы за столом, когда офицеры роты собирались вместе, проходили в дружной атмосфере сильного мужского коллектива: мы вспоминали Витебск, обсуждали работу, прогнозировали дальнейшие события. Иван Комар рассказывал о новостях в штабе дивизии, переходили на обсуждение вопросов охраны резиденции Маршала Советского Союза С. Л. Соколова, литерной стоянки самолетов, ведения разведки. Говорили о подготовке к боевой операции, в которой задействовались части дивизии. На учебном поле предгорий Ходжа-Раваш тренировались подразделения 317-го парашютно-десантного полка. Мы не знали района боевых действий, целей, задач операции, но подготовка к масштабным боевым действиям шла полным ходом. Офицеры штаба дивизии отрабатывали документы, планы, схемы, графики, проводили комплексные мероприятия по организации взаимодействия частей и подразделений. Чувствовалась особая озабоченность в лицах офицеров оперативного отдела — в операции участвовали афганские подразделения, а опыт совместных действий еще не был наработан. Мы понимали, что на разведку дивизии ложилась ответственность за данные о противнике, предстояло много работать в горах. Сегодня за столом вокруг этих тем и шел неспешный разговор.

— У всех налито? — взял слово Гришин, — товарищи офицеры, прапорщики, мой тост простой — за наших родных и близких, которые ждут нас дома, волнуются. Здоровья им, настроения, удачи.

Выпили стоя. Разговоры о Витебске продолжались в шумной и веселой атмосфере: Чернега вспомнил нашу охоту на кабанов в Зароновском лесу, что находится рядом с учебным центром Лосвидо, где мы чуть-чуть не перестреляли друг друга. Вспомнили учения, разведвыходы, многочисленные проверки. Смех, шутки — добрый получился и замечательный вечер.

— Слово Родину Анатолию Артемовичу, — предложил замполит. (Тогда еще не было афганского третьего тоста).

— За женщин! — выдал Толян.

Он был немногословным, но надежным парнем. Опрокинув остатки спирта, продолжили беседу.

— Валер, — Иван повернулся ко мне, — завтра в ночь уходишь в район кишлаков. Пока ты отдыхал, я был в штабе у дяди Миши, он доложил Петрякову твою информацию о действиях «духов» сигналами — выводы и предложения еще анализируются, но Петряков согласился, что «духов» в твоем районе надо разрабатывать дальше. Завтра наше боевое охранение получит приказ на частичное общение с местным населением, но в ограниченном порядке, особый отдел нашу работу будет держать на контроле.

— Понял, Иван Геннадьевич. Одна просьба: люди устали, пусть поспят до обеда.

— Хорошо. С Артемычем поработай по связи — радиомолчание группы в боевой задаче беспокоит командование дивизии. Сам понимаешь…

— У меня же отработано взаимодействие с охранением — зажмут, обозначу себя ракетой, выйду открытым текстом.

— Ты это комдиву скажи.

— Понял, Иван, мой выход в эфир будет дублировать боевое охранение работой в качестве ретранслятора. В зоне разведки мне нельзя «светиться» — я исхожу из того, что противник слушает эфир, что позволяет «духам» сработать на перехват.

— Хорошо, Валера, согласен, а теперь на отдых.

Как всегда по утрам, личный состав, свободный от нарядов и службы, строился, командир роты проводил развод на занятия, боевую и другую работу.

— Порядок работы следующий, — Иван Геннадьевич уточнил план на сегодняшний день, — под руководством командиров взводов два часа политических занятий. Затем 1-й и 2-й взводы готовятся к службе по охране государственных объектов, разведчики 3-го взвода до обеда отдыхают, а в ночь уходят на выполнение боевой задачи. Взводы связи и радиотехнической разведки обеспечивают внутренний наряд подразделения и усиливают разведгруппу лейтенанта Марченко. Вопросы?