Чувствуя себя счастливой, Пегги что-то мурлыкала под нос, полностью отключившись от кухонных забот, от нескончаемой однообразной изнуряющей работы. Ей опостылело приготовление одних и тех же блюд — бифштексов, отбивных, шницелей, тушеного мяса. Однажды она потратила чуть ли не целый день, маринуя нарезанную кубиками говядину, терпеливо насаживая кусочки мяса на сто двадцать бамбуковых палочек вперемешку с кольцами лука, помидоров и перца. Она подала жаркое с рисом и зеленым салатом. Довольные парни, одним духом проглотив обед, выразительно уставились на Пегги. Они решили, что это лишь легкая закуска. С упавшим сердцем она объяснила, что больше ничего не будет. Тогда они схватили ложки и, стуча по столу, начали скандировать:

— Хотим есть! Хотим есть!

С тех пор, махнув рукой на творческий подход в кулинарии, она не отступала от традиционных бифштексов. Ей казалось, что ее приковали цепью к стене между плитой и раковиной, зажав в четырех стенах. Единственной прогулкой стали короткие пробежки: утром — от общежития до хозблока, поздно вечером — обратно. Пегги мучительно тосковала по настоящей работе, вспоминая, какую радость доставляли ей реализованные проекты. Унылые неухоженные клочки земли она превращала в прекрасные райские уголки и гордилась, когда заказчики хвалили ее за оригинальные идеи. По ночам, лежа в постели, изможденная до такой степени, что трудно было пошевельнуться, Пегги вспоминала про обещание Дига, и надежда вспыхивала в ней с новой силой.

— Что ты тут вытворяешь? — раздался знакомый низкий голос, явно недовольный ее поведением.

Пегги быстро подняла голову. Рядом, неодобрительно наблюдая за ней, стоял Диг. Красивые черты портило недовольное выражение. На нем великолепно смотрелись джинсы кремового цвета и темно-синяя шелковая рубашка с короткими рукавами, почти такого же пронзительного цвета, как его глаза. С виноватой миной Пегги поспешно вскочила на ноги, отряхивая с колен землю.

— Разве ты не в командировке? — буркнула она.

— Ага, — нахмурился он. — Так я и думал. Кот за дверь — мышам раздолье, начинается игра.

Пегги вспыхнула.

— Это не игра, — с достоинством произнесла она. — Просто я стараюсь скрасить унылую картину. — Она облизала пересохшие губы и, боясь, что он прикажет немедленно прекратить заниматься астрами, поспешно продолжила: — Мне хочется, чтобы меня окружала красота. Душа радуется, когда начинают зеленеть молодые деревца, раскрываться бутоны и лепестки, обласканные солнцем, переливаются всеми цветами радуги.

— Побойся бога, женщина! — изумился он. — Тебе посчастливилось увидеть один из самых живописных островов в мире. Многие отдали бы полжизни, чтобы очутиться среди такой фантастической экзотики.

— Да-да, я знаю… Но из окна кухни я вижу только пустынную площадку. Жара, пыль, скука…

В течение нескольких томительных секунд Диг обдумывал ее слова, потом опять посмотрел на клумбу.

— А как ты собираешься поливать цветы? — покосился он в сторону Пегги. — Или опять не подумала?

Дело в том, что, пока не установили огромные подземные резервуары, лагерь пользовался дождевой водой, которую бережно собирали в баки. Повсюду висели объявления с просьбой экономить ценную влагу. И Пегги понимала, что ей не позволят тратить воду на какие-то пустяки.

— А я намерена использовать вторичные ресурсы, — выпалила она. — Для цветов сойдет и та жидкость, которая остается после мытья посуды.

— Как? — не понял он.

— Да ты не пугайся, — засмеялась Пегги. — Мыло химически разлагается, а поэтому не нанесет растениям вреда. Наоборот, даже служит подкормкой.

Диг опять уставился на клумбу, задумчиво потирая подбородок.

— Да-а, похоже, ты все предусмотрела, — протянул он. — Даже дождалась моего отъезда.

Пегги угрюмо глядела на босые ноги и чувствовала себя довольно неловко.

— Значит, ты вправду подумала, что я могу лишить тебя невинного удовольствия? А, Пегги? — тепло спросил он.

Она беспомощно подняла глаза. Ей очень хотелось открыть истинную причину затеи, но что-то удерживало ее. Возможно, она боялась услышать, что он откажется от своего обещания. Вдруг он уже решил, что ее идеи не подойдут для осуществления его грандиозных проектов? Надежда, что она займется садоводством, удерживала ее возле плиты. И с несчастным видом Пегги кивнула в знак согласия и тихо прошептала:

— Да.

— Ясно, — отозвался он и вздохнул. Жесткая складка залегла возле рта. — Хорошо хоть, что не подумала, будто я заставлю тебя выдергать цветы, когда они приживутся. — Он повернулся и зашагал к джипу. Пегги смотрела вслед — в его фигуре ощущалось напряжение. На сиденье машины, когда ее открывал Диг, Пегги заметила кейс, а под ним — чемодан. Вздымая пыль, джип умчался к взлетной полосе. Через несколько секунд в небо взмыл спортивный самолет. Подняв голову и заслонив от солнца глаза, она проводила его взглядом. Но нежданно навернувшиеся слезы мешали следить за полетом.

Когда через десять дней Диг вернулся в лагерь, он ожидал увидеть миниатюрный садик в полном цвету. А с удивлением заметил еще несколько палисадничков. И они благоухали распустившимися астрами, петуньями, душистым табаком! Он не поверил глазам, когда узрел, что один из инженеров, суровый, отнюдь не сентиментальный человек, увлеченно пропалывает клумбу возле своего фургончика. И — подумать только! — даже Сэм заботливо поливала из кастрюльки какие-то вьющиеся растения. Дигу оставалось только ухмыляться и качать головой. Девчонка, как видно, всерьез взялась за обустройство территории. С ее легкой руки лагерь преображался, как в сказке.

Едва Пегги услышала звук снижающегося самолетика, у нее взволнованно забилось сердце. Она как раз открывала духовку, чтобы взглянуть на жаркое. Оно было почти готово. Она бросила тревожный взгляд на часы: пять пятнадцать. Через сорок пять минут появятся едоки. Она закрыла духовку и проверила другое отделение печи. На длинных противнях аппетитно подрумянивались картофель и ломтики тыквы. Пегги уменьшила огонь, чтобы они не подгорели, и посмотрела на кастрюли. Там варилась морковь, вода начала закипать. Она и здесь убавила жар. Морковное пюре никто не заказывал!

Столы в обеденном зале были уже накрыты, но Пегги еще раз проверила, все ли на месте. Завтрак, ланч и чай подавались на голых, незастеленных столешницах. Но вечерние трапезы после рабочей смены она решила обставлять более торжественно. Она обнаружила в буфете ящик, доверху набитый яркими скатертями. И сегодня зал выглядел празднично: на пронзительно-красных салфетках сиял белоснежный фаянс, сверкали ножи и вилки из нержавеющей стали, а в середине красовались маленькие букетики изящных астр. Куда бы Сэм ни отправлялась за покупками — на близлежащие острова или на материк, — Пегги всякий раз просила ее привозить рекламные проспекты. И теперь на деревянных стенах висели самодельные натюрморты. Грубые лампочки уступили место симпатичным розоватым плафонам. В зале царила поистине домашняя атмосфера. И если сюда войдет Диггори, он просто не узнает столовую!