– Ну, это… – начал было вспоминать Королькевич, но вдруг сообразил, что совершенно этого не помнит.

– Да ни под каким! – зашипел старающийся не нарушать покоя раненого Димарик. – Ты прямо сверху вниз им и тыкал. Это хорошо, что тебе мина не попалась, а то бы…

– Да я… – попытался оправдаться младший сержант, но ему опять не дали.

– Острый угол, острый! – несколько раз повторил Маркитанов и тихо добавил: – Учишь вас, дураков, учишь, а всё без толку. – Он замолчал, потом вздохнул и уже примирительно шепнул:

– Ты, Королёк, спи.

– А как же… – начал тот.

– Я покараулю, – опередил его вопрос Маркитанов.

– Всю ночь? – неуверенно уточнил Виктор.

– Спи, говорят! – недовольно буркнув, Димарик поудобнее переложил автомат. – Потребуешься – разбужу.

– Разбудишь, – устало согласился Королькевич и вскоре уснул.

А старший сержант лежал, вслушивался в монотонное шуршание мелкого дождика и, думая о чём-то о своём, пытался отвлечься от раздающихся рядом стонов.

Время было далеко за полночь, когда в руку Маркитанова вцепились сильные, как клещи, пальцы Михаила.

– Ты что? – от неожиданности едва ли не вскричал Димарик.

– Пристрели… Дима, пристрели! – горячо зашептал Киреев.

Маркитанов ничего не ответил. Правильно истолковав его молчание, раненый заскрежетал зубами и зашептал вновь:

– Не хочешь? Не можешь? Так я сам. Сам! Дай только ствол… Дай ствол и отойди, отвернись.

Старший сержант отрицательно покачал головой. В темноте этого движения было не видно, но Киреев и без того всё понял.

– Дай мой пулемёт, дай… – Последнее слово донеслось почти безнадёжным стоном.

– Ты должен… ты будешь жить… – сухо, по-казённому проговорил Димарик, но как ещё должны были прозвучать эти слова?

Михаил снова застонал и, отвернувшись, больше ничего не сказал. Бесконечно тянувшаяся ночь продолжалась. Время от времени выныривая из пелены беспамятства, Киреев, скрипя зубами от боли и безысходности, развязывал стягивающие жгуты и вновь проваливался в забытье. А карауливший его, не спавший всю ночь старший сержант вновь и вновь возвращал их на место, с тем чтобы не дать и без того потерявшему много крови Михаилу лишиться её полностью.

Но всё же ночь не могла длиться вечно, и вот уже небо на востоке медленно покрывалось розовыми цветом, пробивавшимся через окутывающую небосвод облачность. Закутавшись в плащ-палатку, Димарик сел, положил на колени «АКМС», в очередной раз вслушался в дыхание Киреева, понаблюдал за шуршавшей в предрассветной тишине, мелькающей среди травы мышью и, погрузив руку в рюкзак, вытащил банку тушёнки и пачку галет. Затем, вскрыв крышку вытащенной из рюкзака же алюминиевой ложкой, принялся есть. Волнения, а особенно бессонная ночь, отняли много сил, и молодой организм требовал калорийной поддержки. Когда с тушёнкой было покончено, Димарик достал из рюкзака банку припасённых по случаю шпрот и отправил их вслед за только что поглощённой тушёнкой. После этого выпил полкружки холодного чая и, почувствовав приятное насыщение, закрыл глаза. Вот теперь, когда наступило утро, самое время поспать, но…

– Через пятнадцать минут начинаем движение, – сообщил подошедший к Маркитановской дневке Ухалов и, дождавшись, когда в ответ понимающе хмыкнут, поспешил дальше.

– Виктор, подъём! На всё про всё – десять минут, – толкнул Королькевича локтем Димарик.

– Пятнадцать, – сонно отозвался тот.

– Это для меня пятнадцать, а для тебя – десять, – возразил Маркитанов и, сам не спеша вылезать из-под укрывающего полога, поторопил: – Давай, давай, живее!

Сказал и тут же прислушался: дышит ли немного успокоившийся к утру Киреев? Наконец, различив дыхание раненого, облегченно вздохнул: «Жив! Слава богу! Ничего, ничего. Ещё немного потерпи, а там госпиталь, там врачи, там успокоят, там знают, что да как…»

– Димарик! – Голос группника, трижды за ночь приходившего справляться о самочувствии раненого, прозвучал совершенно неожиданно и, казалось бы, под самым ухом. – Как тут?

– Нормально, – сухо ответил Маркитанов и, еще раз посильнее толкнув локтем Королькевича, выполз из-под полиэтиленового укрытия. Небо за ночь почти очистилось, и если бы не наползший туман, то, наверное, было бы совсем светло.

– Хорошо! – кивнул Морин. – Как будете готовы – трогаем. И не тяните.

– Пять минут, командир, – заверил Димарик и повернулся к Королькевичу: – Витёк, в темпе!

– Угу! – сонно отозвался тот, тем не менее весьма резво поднялся на ноги и, подхватив оружие, заспешил в ближайшие кустики.

Через несколько минут спецназовцы выдвинулись к месту эвакуации и через несколько часов движения благополучно загрузились в машины.

Боевое задание закончилось. Киреева отправили в госпиталь, в группе старшего лейтенанта Морина появился ещё один вакант, а сведений по лагерю подготовки снайперов по-прежнему не было.

– Есть информация, есть! – Когда в кабинет полковника Черных влетел его заместитель подполковник Остапенко, его лицо буквально светилось от распиравшего грудь оптимизма.

– Да не ори ты так, господи! – замахал на него руками всю ночь «квасивший» с генералом полковник – Хлебников отбывал в Москву и считал, что это дело следует отметить. – Давай кратко и по существу, только, пожалуйста, тихонечко.

– Хм, ну, в общем, – начал почувствовавший себя виноватым подполковник, – пришла информация. В квадрате …, это в районе села …го, последнее время часто слышатся одиночные выстрелы.

– Думаешь, снайперы? – проскрипел морщащийся от головной боли Черных, на что подполковник развёл руками:

– Больше некому.

– Откуда информация?

– Из достоверных источников, – усмехнулся Остапенко.

– Не мути, не до того, – не принял шутки Черных. – Опять Кочубей, – назвал он оперативную кличку своего агента, – подсуетился?

– Угу, – подтвердил слегка погрустневший подполковник.

– О, этот, конечно, достоверный! – попытался вымучить улыбку полковник. – Он тебе прошлый раз тонну тротила обещал? Вы тогда с лунёвским «НИСом» всю речку перерыли – и что нашли? Ржавую бочку из-под соляры. Достоверный… хрена с два!

– Но выстрелы были, это точно! – вступился за своего осведомителя подполковник.

– Ладно, «заряжай» группы, – снизошёл Черных, мучимый всеми «прелестями» ночной пьянки. – Кстати, чья там зона ответственности?

– …третьего отряда, – отчеканил Остапенко.

– Михалевская, значит. – Полковник напряжённо раздумывал. – Они, по-моему, сейчас на спецоперации?