Чайная «Лунный ветерок» появилась сравнительно недавно. Среди шанхайцев стала возрождаться традиция чаепития. Чэнь увидел в зале множество молодых посетителей, сидевших за чашкой чая и жестикулирующих в ставшей модной после современных фильмов манере, и только потом обнаружил притулившегося в уголке Старого Охотника. Вместо традиционной китайской музыки в зале звучал вальс «Голубой Дунай», только, пожалуй, слишком громко, что не очень сочеталось с атмосферой заведения. Было ясно, что чайная предназначалась для молодых людей, которые пока не привыкли пить кофе в кофейнях, но нуждались в таком месте, где они могли посидеть и поговорить. За соседним столиком развернулась битва в мацзян; игроков обступили возбужденные болельщики.

– Я здесь впервые, – довольно грустно сказал Старый Охотник. – Здесь все по-другому, не как в чайной на озере.

К ним подошла молоденькая официантка в легкой обуви, в алом чеонсаме с длинными разрезами по бокам, в которые видны были ее смуглые стройные ноги, и поклонилась им на японский манер.

– Желаете отдельный кабинет, господин?

Чэнь кивнул. Это было одним из преимуществ современных чайных, хотя там оказывали и весьма сомнительные услуги.

– Расходы за счет управления, – входя в кабинет, заявил он отставному полицейскому.

Тот и подумать не мог, чтобы оплатить такую роскошь из своей скудной пенсии. Так что служба в чине старшего инспектора с полномочиями распоряжаться особыми средствами давала определенное преимущество.

В основном меблировка отдельного кабинета была в классическом стиле, но кресла из красного дерева с удобными мягкими подушками и обтянутый темно-красной кожей диван придавали ему более современный вид.

Положив на стол меню, официантка предложила фирменное угощение чайной:

– У нас есть особый чай с пузырьками.

– А что это за чай?

– Он пользуется большой популярностью в Гонконге. Вам понравится, господин, – с загадочным видом сказала она.

– Хорошо, тогда мне – чай с пузырьками, а моему гостю – «Горный туман», – сказал Чэнь. Когда официантка ушла, он спросил: – Как поживаете, дядюшка Юй?

– Да как все старики. Только я еще пытаюсь приносить пользу обществу, как кусок старого угля, который отдает людям оставшийся в нем жар.

Чэнь улыбнулся, услышав сравнение из какого-то фильма семидесятых годов. Да, времена меняются, а старики мыслят по-прежнему.

– Вы уж не слишком перетруждайтесь, дядюшка Юй. Старый Охотник начал с типичного для него риторического вопроса:

– А вы знаете, старший инспектор Чэнь, почему я захотел встретиться с вами сегодня? Уж и задал я трепку Юю перед его отъездом в Фуцзянь!

– За что? – Чэнь знал еще одно прозвище Старого Охотника – Куньцюй, или Сучжоуский оперный певец. Исполнители сучжоуских опер славились тем, что растягивали повествование до бесконечности, удлиняя действие бесконечными отступлениями и, словно черным перцем, густо сдабривая вставками из классических произведений.

– Юй не хотел приниматься за то дело, и я сказал ему: «При обычных обстоятельствах я бы тоже не посоветовал тебе расследовать деятельность этой чумы, мафии, но если старший инспектор Чэнь хочет с ней сразиться, то иди за ним и в огонь и в воду. Разве он меньше тебя рискует? Ведь просто стыд и срам, что в парке Хуанпу обнаружен человек, убитый триадой! Если бы в партии было побольше таких, как старший инспектор Чэнь, дело не дошло бы до такого позора!»

– Мы с Юем друзья. У него более практичный, более трезвый подход к работе. Я действительно очень на него полагаюсь. Сейчас, когда он уехал в Фуцзянь, мне его очень не хватает.

– Да, все летит кувырком! Проклятая коррупция пронизала всю страну. У хороших людей нет уверенности в своей безопасности. Для того чтобы добиться успеха в современном обществе, им приходится идти обоими путями – черным и белым, законным и незаконным. Раньше рынки проверял я, а теперь все делается незаконно – их контролируют гангстеры. Помните Цзяо, торговку пельменями, которая на собственных плечах таскала свою крохотную кухоньку?

– Конечно. Она торговала пельменями рядом с переулком Цинхэ и частенько нам помогала. А что с ней случилось?

– У нее было очень удачное место для торговли, и кто-то захотел прогнать ее с перекрестка. Ночью ее кухню разгромили. А полиция того района ничего не сделала, пальцем о палец не ударила! «Мы не смогли установить, кто напал на нее» – вот что они мне сказали! А в некоторых новых областях бизнеса гангстеры еще больше обнаглели. Возьмите хотя бы караоке-девочек, что ублажают клиентов в отдельных кабинетах. Страшно прибыльное дело. Пятьсот юаней за час поздно вечером, самое золотое время суток. Не говоря уже о чаевых и дополнительных платах. Владельцы клубов поддерживают с нами хорошие отношения, потому что мы можем слегка подпортить им бизнес, но с гангстерами у них отношения еще лучше, потому что те могут вообще их уничтожить. Например, перережут девушек, разгромят помещение, похитят владельца…

Лекция Старого Охотника была прервана появлением официантки с лакированным подносом, на котором стояли чайник из тончайшего белого фарфора и одна чашка. Чай с пузырьками был подан в высоком бумажном стаканчике с длинной толстой соломинкой, воткнутой в пластиковую крышку.

Судя по цвету зеленого напитка в белой чашке, чай «Горный туман» был высокого качества. Чэнь сделал глоток своего чая через соломинку. У него на языке возник крошечный упругий пузырек. Чэнь ощутил и явственный молочный вкус. Интересно, что это – чай или вообще нечто другое?

Возможно, он тоже старомоден, подобно Старому Охотнику, который время от времени сплевывал крошечные листочки чая в свою чашку.

– Вы спросите, как могло дело зайти так далеко? Очень просто. Некоторые из наших высокопоставленных руководителей имеют черные сердца. Они берут у гангстеров деньги и за это прикрывают их. Вы слышали историю про зятя секретаря парткома Ли?

– Нет, ничего не слышал.

– Так вот, его зять владеет баром на улице Хэньшаньлу. Место просто драгоценное, и его бизнес процветает. Как он получил лицензию и разрешение, никто не знает, да и не спрашивает. Однажды кто-то из посетителей напился, разбил столик и залепил ему оплеуху. На следующий день тот выпивоха вернулся, встал на колени и стал биться об пол лбом. Почему? А потому, что хозяина бара крышует «Голубая триада». Мафия имеет в городе больше власти, чем правительство. Если бы пьяница не извинился, они убили бы всю его семью. После того случая никто уже не осмеливается затеять в баре зятя Ли скандал.

– Возможно, кто-то решил просто припугнуть Ли, – неохотно сказал Чэнь, зная о неприязни Старого Охотника к Ли. Оба одновременно поступили на службу в полицию. Один из них занимался исключительно работой полицейского, а другой – только политикой. Спустя тридцать лет между ними словно пропасть пролегла. – Хотя сам Ли мог не иметь к этому никакого отношения.

– Может быть, – сказал Старый Охотник, – но кто знает! Все действительно вышло из-под контроля. – Жуя чаинки потемневшими от чая зубами, старик возмущенно продолжал: – Теперь насчет трупа в парке Хуанпу. Это уж совершенно из ряда вон! Если бы такое произошло где-нибудь на побережье недалеко от Гонконга или в провинции Юньнань, где через границу переправляют наркотики, я бы не удивился. Поскольку раньше мэром Шанхая был председатель Цзян , гангстерам здесь не удавалось развернуться. Они остерегались дергать за усы тигра. А теперь! Я не могу припомнить случая, чтобы триада осмелилась совершить убийство в Шанхае!