Сельский пейзаж был неописуемо красив, но Джулия не могла расслабиться. Несмотря на то что Лондон она покидала с радостью, сейчас она чувствовала раздражение. У нее нет причин для раздражения, нет поводов для беспокойства, уговаривала она себя, однако в глубине души подозревала, что ей не следовало приезжать.

Но почему? — спорила она с собой, уверенная, что не найдет удовлетворительного ответа. Уж не из-за того ли, что юнец заставил ее разнервничаться? Это было бы глупо. Это было бы просто нелепо. Поработав с таким количеством обаятельных мужчин, она просто не может испытывать неловкость из-за того, что поймала себя на увлеченном разглядывании семнадцатилетнего мальчика!

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Неужели она так безрассудна? Можно себе представить, что бы сказал ее агент, если бы она поделилась с ним своими страхами. Бенни грудью вставал на пути любым угрозам ее репутаций и отводил их всеми силами. Но даже ему было бы трудно понять ее нынешние чувства.

Джулия вовсе не была ветреной женщиной. Она ничем не заслужила свою репутацию. За исключением одного неудачного романа в ранней юности, она оставалась сравнительно неопытной. Миссис Харви всегда предупреждала ее не верить мужчинам. И после несчастного завершения своего романа Джулия склонялась к той же мысли.

Слухи о ее любовных похождениях с партнерами по съемкам были полностью сфабрикованы. Джулия подозревала, что студии сами распускают подобные сплетни, чтобы придать больше остроты картине. Пусть люди думают, что сыгранные ею любовные сцены реальны, кассовые сборы только повысятся.

Неудивительно, что со временем Джулия начала ненавидеть весь мир кино. За исключением периодов рекламных кампаний, она жила очень спокойной жизнью. Смерть ее матери стала водоразделом во многих отношениях. Джулия открыла, что предпочитает анонимность всем атрибутам успеха.

— Вы не сердитесь?

Тихий голос Куинна мгновенно привел ее в полное смятение. Потому что она сердилась — правда, не на него. Она злилась на себя, на свою беспомощность. На то, что позволила себе поддаться эмоциям, которых просто не должно быть.

После короткой заминки она ответила «нет». Затем, чувствуя, что односложный ответ звучит слишком сухо, добавила:

— Почему я должна сердиться?

— Может быть, на мою грубость? — виновато предположил Куинн. — Я ведь прекрасно знал, что вы не замужем и не имеете детей. Как-никак читаю газеты.

— Тогда вам следует знать, что нельзя верить всему, что они пишут, — огрызнулась она, надеясь, что это прозвучит менее грубо, чем ей показалось. — Кстати, далеко еще до Кортланда? А там, — она кивнула головой, — море?

Куинн сдвинул брови и покорно взглянул, куда она указывала.

— Что? — пробормотал он. — А, ну конечно, море. — Затем с обезоруживающей искренностью снова взглянул на Джулию. — Значит, это не правда, будто сейчас в вашей жизни нет определенного мужчины?

Джулия вздохнула.

— В моей жизни всегда есть мужчины, Куинн, — ответила она не совсем честно. — Не переменить ли нам тему? Не думаю, чтобы ваша мать одобрила этот разговор.

Днем Джулия отвезла сына на паром, полная дурных предчувствий.

День выдался не слишком удачным — к ее стыду, потому что обычно они с Джейком радовались выходным. Конечно, она нажарила блинчиков на завтрак, и они провели утро на ялике, но сердце ее было не на месте, и это не удавалось скрыть. Она пыталась отвлечься от своих мыслей, но очень боялась, что сын все равно заметит и о чем-то догадается.

— Тебе не нравится мистер Мариотт? — спросил Джейк, когда они ехали в город, и сердце Джулии сжалось. Не считая нескольких странных взглядов на нее, он впервые заговорил об их посетителе.

— Нельзя сказать, что не нравится, — тщательно взвешивая слова, ответила Джулия, не совсем уверенная, что сама понимает различие. — Я просто не хочу, чтобы сюда съезжались репортеры. Именно поэтому я переехала на Сан-Хасинто.

— Еще когда была актрисой? — предположил Джейк, чьи знания об определенном периоде ее жизни были крайне ограниченны. Он знал, что мать снималась в нескольких фильмах, но она всегда подчеркивала, что это было так давно, что и говорить не о чем. Кроме того, он больше интересовался ее книжками для детей и до появления на сцене Куинна никогда не спрашивал о причинах ее отъезда из Англии.

— Давным-давно, — уклончиво сказала она. — Еще до твоего рождения. А ты не забыл свой тренировочный костюм? Я выстирала его и оставила в твоей комнате.

— Нет, не забыл. — По выражению его лица было ясно, что он совсем не удовлетворен ее ответом. Он нахмурился. — Ты знала тогда мистера Мариотта… ну, когда жила в Англии? Он поэтому приехал к тебе? Потому что тоже был актером?

Джулия вздохнула. Следовало ожидать расспросов, она поняла это, едва увидев Куинна сходящим с парома. Нет, еще раньше. Едва увидев Нэвила Хагера. Тот факт, что он появился посреди недели и Джейк не видел его, давал лишь временную отсрочку. Она знала, что рано или поздно столкнется с такими расспросами, и всем сердцем желала быть к ним более подготовленной.

— Мистер Мариотт не актер, — равнодушно сказала она. — Он сам тебе говорил — он работает на телевидении. Кажется, это называется «тележурналист». Они работают как газетные журналисты, но рассказывают свои истории с экрана.

— Здорово! — воскликнул Джейк. — Ты тоже появлялась на телевидении? Джулия внутренне застонала.

— Нет, — ответила она, надеясь, что Бог простит ей небольшую ложь. Ее появления на телевидении были совсем нечастыми. — Я появлялась в нескольких фильмах, вот и все. Я уже говорила тебе раньше.

Джейк поставил ногу на крышку коробки передач, и Джулия подумала, не лучше ли было бы, если бы Куинн или кто-то другой — кто угодно — нашел ее раньше. В свои десять лет Джейк уже достаточно большой, чтобы найти неувязки в ее легенде, и, хотя он не «варился на улице», как сказал бы Куинн, вполне может кое-что заподозрить.

— Так он тоже знал моего отца? — спустя мгновение спросил Джейк, и по залившей его щеки краске Джулия поняла, насколько мучителен для него этот вопрос. Джейк редко задавал вопросы. Он воспринимал ее объяснения, совершенно не вступая в споры. Он полностью доверял матери. Ей ли разбивать его веру?

— Я… не уверена, — ответила она наконец, понимая нелепость своего ответа. Но что, если Джейк спросит Куинна о своем отце? Что, если у Куинна появятся подозрения? О Господи, почему Ты не дал еще несколько лет, прежде чем у нее потребуют объяснений?

Джейк засопел. Затем, словно переварив услышанное, продолжал допрашивать:

— Но как он узнал, где мы?

— Никак. — Джулия с опозданием переключила передачу, когда они начали спуск к гавани. — Ты… ты сам видел, что произошло. Я встретила его, когда вы оба сошли с парома.