Руднев снова невесело усмехнулся и кивнул головой.

– Давайте, – согласился он и открыл первую папку. – Сначала разберемся с оплатой нашей продукции. Вот здесь наши претензии по поводу не поступившей вовремя оплаты…

Чем больше Самсон Михайлович говорил, тем больше Смыкалов убеждался, что все эти проблемы ему хорошо знакомы. Здесь все было понятно и ясно. Главное, не нужно паниковать. Все можно понять и осмыслить. В конце концов, действительно, не боги горшки обжигают.

Маргарита Акоповна внесла две чашки кофе для них и быстро удалилась. По ее лицу было заметно, как она волновалась и переживала из-за ухода своего прежнего руководителя.

«Старая калоша, – в который раз раздраженно подумал Смыкалов. – Первое, что сделаю завтра, – уберу ее из приемной. Сколько ей лет? Наверняка уже давно пересидела пенсионный возраст. Пусть отправляется на покой».

После долгого разговора Смыкалов наконец отпустил Самсона Михайловича и остался в кабинете один. Он поднялся, подошел к окну, посмотрел вниз. Неизвестное ранее чувство победы нахлынуло на него. Себе он казался гигантом. От нахлынувшей радости он даже подпрыгнул. Очки едва не слетели с него, и он радостно и громко рассмеялся. И вдруг вспомнил, что даже не узнал размера заработной платы заместителя генерального директора. Он обернулся, посмотрел на селектор, стоявший с левой стороны от стола Сидоряка. Интересно, как именно пользоваться этим селектором? С кем как связываться и какую кнопку нажимать? Пока он еще не освоил всю эту механику. Смыкалов подошел к дверям, открыл их, взглянул на печатавшую Маргариту Акоповну. Нужно спросить, какая у него зарплата. Но ему стало неудобно. Получается, что это первое, чем он интересуется.

– Маргарита Акоповна, зайдите ко мне, – приказал он.

Она поднялась и вошла в его кабинет.

– Мне необходимо узнать, как связаться с руководителями отделов по моему переговорному устройству, – показал на свой селектор Смыкалов.

– Первая кнопка слева – связь со мной, – пояснила Маргарита Акоповна, – остальные кнопки – связь с другими отделами. У вас на столе два аппарата без наборных дисков. Красный – это прямая связь с Борисом Захаровичем, синий – с Никулиным. Городской телефон у вас прямой. А если позвонят в приемную, то я соединяю вас через свой аппарат. Достаточно нажать вторую кнопку. Я напишу вам предназначение всех кнопок.

– Давайте, – согласился он, – сделайте как можно скорее.

– Сейчас приготовлю, – она вышла из комнаты.

Смыкалов посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что его увидят, обошел стол, который показался ему просто гигантским, и сел в старое, потертое кожаное кресло. В эту секунду оно казалось ему почти царским. Он закрыл глаза и удовлетворенно откинулся на спинку. Жизнь сделала невероятный кульбит. В свои тридцать восемь лет он получил такое невероятное повышение. Теперь все будет иначе.

Он вспомнил утреннюю давку в автобусе и в метро, толчки со всех сторон, утреннее раздражение людей, спешивших на работу. Вспомнил эту огромную серую массу, которая ненавидела всех чиновников, руководителей и партийных секретарей, передвигающихся по городу на автомобилях. Вспомнил запах немытых тел, давящее утреннее молчание, когда никто и ни с кем не хочет разговаривать, жалкие попытки влезать в переполненный автобус. Илья Данилович встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Теперь у него есть своя «Волга» с персональным водителем. Он с трудом удержался от того, чтобы прямо сейчас броситься вниз и немного посидеть в своей машине.

«Представляю, какое лицо будет у Зинаиды Никаноровны», – подумал Илья Данилович. У него была глупая привычка называть свою жену по имени-отчеству – даже в мыслях. Наверно, потому, что они так и не стали близкими людьми. А может, потому, что она никогда не называла его Ильей, только Смыкаловым, даже ночью, в кровати. Кажется, в последний раз они занимались сексом два или три месяца назад. Он даже об этом не думал. Она так морщилась, когда иногда он дотрагивался до нее, словно от прикосновения ящерицы. Никакого удовольствия, никаких вольностей. Только «миссионерская» поза и быстрое сопение. Он получал свое и почти сразу засыпал. Она шла в их небольшую ванную, долго и тщательно мылась, а затем возвращалась и тоже сразу засыпала.

«А ведь люди живут совсем иначе, – неожиданно подумал он. – Мне только тридцать восемь лет, – вспомнил Смыкалов. – А ей тридцать семь. А мы ведем себя так, словно нам уже по семьдесят. Глупо. Мы никогда особенно не любили друг друга. Нужно было создавать семью, потому что так было принято. Ей необходимо было выйти замуж, а мне «остепеняться», как говорила ее тетя. Вот мы и остепенились. Просто сошлись два одиноких и уже не очень молодых человека, каждый из которых решил, что пришло время создавать семью».

Смыкалов протянул руку к городскому телефону, взял трубку и набрал номер школы, в которой работала его супруга. Она была педагогом по географии. Ему ответили, Илья Данилович поздоровался и попросил позвать к телефону Зинаиду Никаноровну Малкину.

– Извините, – услышал он в ответ, – но она на уроке, перезвоните попозже.

– Скажите, что звонил ее муж. Пусть она мне срочно перезвонит, – попросил Смыкалов.

– Хорошо, передам, – пообещала отвечавшая.

Он положил трубку и только тогда вспомнил, что не сказал, куда именно ей следует перезвонить. В финансовом отделе, где он столько лет проработал, у него не было своего городского телефона, а был лишь внутренний. Только после того, как он стал старшим финансистом, ему поставили аппарат. Но супруга ни разу за столько лет не звонила к нему на работу. Он даже сомневался, знает ли она его рабочий номер. Если она решит сейчас позвонить, то обязательно позвонит в финансовый отдел. Ну и пусть звонит. Нужно предупредить, что ему будет звонить жена.

Он уже протянул руку, чтобы вызвать Маргариту Акоповну. Но затем передумал. Пусть Зинаида Никаноровна позвонит в финансовый отдел и пусть они там забегают, когда услышат, что им звонит супруга заместителя генерального директора. Интересно, как именно они отреагируют? Наверно, будут поздравлять. Или не будут? Это тоже будет показателем их лояльности.

Раздался резкий звонок, и он вздрогнул. Звонил красный телефон. Илья Данилович быстро поднял трубку – в конце концов, он всем обязан своему бывшему однокашнику, – и услышал довольный голос Бориса:

– Ну как, осваиваешься? Уже успел прогнать этого ортодоксального старика?

– Я уже в его кабинете, – подтвердил Смыкалов.

– В своем кабинете, – поправил его Кирюхин.

– В своем кабинете, – согласился Илья Данилович.

– Через полчаса заходи ко мне, – приказал Борис, – заодно и пообедаем вместе. Ты еще не обедал в нашем «голубом кабинете»?

– Н-нет, – вспомнил он про «голубой кабинет», о котором рассказывали в их финансовом отделе.

Там обычно обедало руководство их комбината и приезжавшие на предприятие высокие гости: министры, заместители министров, сотрудники горкома и Мосгорисполкома, иностранные представители. Говорили, что там работает повар, который раньше работал в «Метрополе», и на обед подают черную икру и грузинские вина. Но, возможно, это были только слухи.