— Ну да, — Димка пожал плечами и, окинув взглядом номер, опустился на пол рядом с Кирой. — Хочу тебя напоить.

— Зачем?

— Это уже третье «зачем» за последние полчаса. Мне кажется, многовато. Пей.

— А как же завтрашний осмотр примечательностей? Досто и не досто? — предприняла последнюю попытку увильнуть от попойки Кира.

— Пусть идут сами. Кажется, в присутствии моего братца я стремительно потерял все баллы в глазах твоей подруги.

Фляга с уже отвинченной крышкой опять оказалась у Кириного носа.

— Пей.

То, что было во фляге, отдавало горьким шоколадом и полынью одновременно. Кира никогда не думала, что ей может понравиться нечто подобное. Но — ей нравилось.

— Пей, и давай всё-таки поговорим. О чём угодно, можно о тебе, можно обо мне. Можно о моём брате.

Кира поперхнулась напитком.

— О нём-то с какой стати?

— Не знаю, — он пожал плечами и в свою очередь отхлебнул своего безумного пойла. — Но когда он есть, все говорят о нём. Я нужен только для того, чтобы спросить: «О, а кто этот загадочный незнакомец, ты его знаешь?».

— Да ну, — Кира недоверчиво посмотрела на рыжего. Обаятельного, привлекательного и буквально лучащегося внутренним огнём. — Мне кажется, ты привираешь.

— Да нет, я абсолютно серьёзен. Влад затмевает собой всё и всех. Это такой закон природы, так было всегда. Ты не думай, я давно не обижаюсь, и у меня нет психологической детской травмы на этот счёт.

— Да? Я не то чтобы об этом задумывалась до твоих слов, но… Но теперь мне почему-то кажется, что травма есть. Так чем он так хорош, этот твой брат?

— Нет! — страдальчески закатил глаза рыжий. — Сейчас я тебе его расхвалю так, что ты тоже падёшь жертвой его убойного обаяния. Будешь крутиться возле, отпихивать локтями Катьку и томно вздыхать. А с кем мне тогда общаться?

Кира выпила ещё и решительно встала.

— Может быть, с Тони? Вас с братом не кажется, что вы как-то быстро забыли о его существовании?

— Мы не забыли, — покачал головой Димка. — А вот твоя подруга…

Кире не очень хотелось обсуждать Катьку, хотя её поведение раздражало.

— Ты за этим сюда пришёл?

— Нет.

— Тогда зачем?

Димка протянул длинную руку и сцапал Киру за полу халата.

— Я же уже говорил. Узнать тебя получше.

* * *

Заснуть в эту ночь удалось только под самое утро. Но ничего неприличного не было. Ничего такого о чём Кира не могла бы рассказать маме, Ринке, Катьке, Дэну… Хотя двум последним, пожалуй, всё-таки поостереглась бы. Они просто валялись на нерасстеленной постели, пили и смотрели фильм про суровых колонистов в дальнем космосе.

— Тебе правда это нравится? — спросил Димка.

— Да. Ну да, нравится, — пожала плечами Кира. — Я всю жизнь мечтала путешествовать. Но так этого и не сделала. Видимо, таким образом я сублимирую свои детские мечты.

— Это глупо.

Он говорил тихо и, должно быть, от этого его слова казались более весомыми и значимыми. Но кто, в самом деле, сказал, что он что-то понимал в жизни?

— Это моя жизнь. Она вот такая, нравится это кому-нибудь или нет.

Он лежал на животе, опираясь подбородком на сцепленные в замок пальцы.

— Твоя жизнь такая, как тебе хочется. Но ты почему-то предпочитаешь загоняться по мелочам, что-то себе придумывать. А могла бы просто жить.

Кира окинула его долгим взглядом. Можно подумать — философ выискался, с наивельской народной причёской.

И ведь Кире совершенно нечего было ему ответить. Не о своих же проблемах рассказывать. Не о работе, на которой Кира умудрялась пропадать днями и ночами и мечтать, чтобы в сутках было лишних два-три дня. О семье со странностями, тоже требовавшей внимания и вложений — финансовых и эмоциональных. О Марте, с её необычайно высоким уровнем способностей и практически нулевой дисциплиной. О том, как всё это затягивает настолько, что начинает казаться, что ничего больше вовсе не существует во Вселенной. Это всё выглядело бы как нытьё и попытка надавить на жалость, а этого Кира никогда не хотела. Тем более что самые трудные времена давно миновали, а то, что происходило сейчас, ей скорее нравилось. Просто от всего этого было невероятно далеко до мечтаний девочки, любившей подобные фильмы. Девочки, на которую нынешняя Кира смотрела свысока своего опыта с неизменной ностальгической улыбкой.

— Не усложняй, — сказал Димка. — И не парься. Тебе не идёт.

- Тебе-то откуда знать? Ты меня впервые увидел когда? — фыркнула Кира.

Рыжий резко перекатился по кровати и сцапал Киру за щиколотку, роняя на себя.

— Расслабься. Ты вся такая сдержанная. Суровая, как киберохранник. Завёрнутая в свои понятия о том, что должно и не должно, как в старинные драпировки. Не нужно. Отбрось это. Здесь Скеррих. Дикие земли. Вольный ветер. Дыши и наслаждайся.

Кира вдохнула. Полные лёгкие лотосов и полынного шоколада. Разгорячённой кожи и недавно вымытых косичек, в которые она вынужденно уткнулась лицом.

— Отпусти меня, — попыталась трепыхнуться она.

Димка держал крепко.

— Как я смогу почувствовать твой распрекрасный вольный ветер, если ты меня будешь так сжимать? — попыталась обернуть это двусмысленное положение в шутку Кира.

Или положение было недвусмысленным?

— Расслабься, — мурлыкающим своим тоном шепнул её на ухо рыжий. — Я просто тебя обнимаю. Без далеко идущих планов. Тебя приятно обнимать и ты очень смешная. Мне бы хотелось, чтобы тебе было весело в нашей компании, понимаешь? А для этого ты должна перестать нервничать, постоянно озираться, искать правила, преграды, думать, что о тебе скажут или даже подумают. Нужно, чтобы ты просто стала, ну, своей, что ли?

Кира понимала, о чём он говорил. Вот только она давно отвыкла о того, что такие вещи ей говорят прямо и вот так вот бесцеремонно.

— Мне тоже нравится тебя обнимать, — честно призналась она. — Вот только…

— Что?

— Вообще я не люблю, когда меня трогают руками.

— В смысле?

— В самом прямом. Терпеть не могу все эти объятия, прикосновения, дружеские поцелуи и что там ещё? Вот эту всю ерунду.

— Серьёзно?

— Да.

Рыжий сел, так и не выпустив Киру из объятий, отчего поза их стала ещё более непристойной.

На экране героические колонисты штурмовали заснеженный горный пик.

— А вот так? — одной рукой он продолжал удерживать её за талию, другой вынимал шпильки из волос.

Ощущения Кире нравились.

— Дим, — честно сказала она, глядя в шальные голубые глаза. — Я не имею в виду, что у меня проблемы с этим. Никаких расстройств. Никаких предубеждения. Просто это как вторжение на личную территорию. У каждого человека есть свои границы, верно? У большинства они в наше время размыты и сдвинуты вплотную. Мы легко воспринимаем телесную близость и никого не пускаем в души… Что ты делаешь?