Аппиус засмеялся:

— Никогда не слышал ничего подобного! Но ты, пожалуй, прав, именно в этом и состоит сущность цивилизации — целомудрие и интересы нации превыше всего. Тут бесполезно рассуждать о плюсах и минусах. Это возведено в закон, и все обязаны подчиняться. В Камне будь очень осторожен. Бануин — другое дело, он сын известного гражданина, и я дам ему рекомендательные письма. Его-то примут, а вот за тобой, чужаком и дикарем, будут пристально следить.

— Ты считаешь меня дикарем?

— Сынок, я солдат, и встречал много таких, как ты, — воинов, немного влюбленных в смерть. Жизнь без риска для вас бессмысленна. Если вы видите пропасть, вам нужно встать на самый край и заглянуть в бездонную пустоту. Если видите дикую лошадь — ее нужно укротить, а встречаете непобедимого воина, ему обязательно нужно бросить вызов.

— Тебе ведомо многое, генерал.

— Больше, чем ты думаешь. Как же Коннавар отпустил сына в Город?

— Ты знаком с Коннаваром?

— Судьба сводила нас в Пердийских войнах и на Когденовом поле. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы увидеть его в тебе — даже не глядя в твои глаза. Никому не рассказывай о семье, Бэйн, не то тебя притащат прямо к Джасарею и будут использовать против отца.

— Я запомню, — холодно проговорил Бэйн, — одним богам известно, как сильно я люблю Коннавара.

Аппиус внимательно взглянул на него, но ничего не сказал. Бэйн встал, потянулся, а затем задал вопрос, который давно вертелся на языке.

Аппиус громко засмеялся:

Нужно спросить так: «Где мужчина может приятно провести время в обществе женщин?» В ответ могу лишь сказать, что не знаю, так как давно здесь не бывал. Как только что-нибудь узнаю, сообщу тебе, парень. Возможно, тебе завтра следует прогуляться к докам. Не удивлюсь, если более осведомленные граждане расскажут, где получить то, что ты хочешь.

— Невероятно! — сказал Бэйн.

Он вышел из комнаты и услышал, как хлопнула дверь в комнате Лии. Заглянул к Бануину — тот крепко и спокойно спал — и ушел к себе.

Ложась спать, Бэйн поймал себя на том, что опять думает о Лии. Когда он впервые увидел ее у реки, она показалась ему хорошенькой, но не более того. Уже потом, гуляя с девушкой в саду, он заметил, как она наклоняет голову, когда смеется, как красивы ее хрупкая шея и полные губы. А когда они сидели рядом под полотняным навесом повозки, он почувствовал аромат ее волос.

«У тебя слишком долго не было женщины», — сказал себе Бэйн. Он заснул, думая о том, как будет гулять с темноволосой девушкой по Друахским горам, когда утреннее солнце озаряет вершины, а у Древа Желаний клубится туман.

Начальник караула Оранус устал, от выпитого кувшина дешевого красного вина гудела голова. Обычно по будням в Ассии спокойно, вот он и принес вино в небольшой кабинет напротив камер в надежде, что это поможет ему хорошо выспаться. Но сейчас настроение у него было отвратительное и болел живот.

Оранус злобно взглянул на людей, столпившихся вокруг его стола. Они говорили все одновременно, и нестройный хор их голосов усиливал пульсирующую головную боль. Женщину он отлично знал, это шлюха, промышлявшая у восточных доков, а стоящий за ней мужчина, выставивший напоказ разбитый нос и заплывший глаз, Нестар, ее сутенер. Именно ему принадлежала печально известная таверна на берегу. Не проходило и дня, чтобы в ней не ограбили, не обманули или не избили посетителя. Капитан давно мечтал прикрыть таверну, но у сутенера были высокопоставленные друзья, например торговец Макриос или советник Банион. Оранусу было сорок четыре, всего восемь месяцев оставалось до пенсии и получения бесплатного земельного участка, и капитану не хотелось навлекать на себя гнев сильных мира сего.

Оранус протер глаза и взглянул на стоящего у двери юнца. Этого он не знал. Лицо юноши покрыто капельками крови, весь лоб в мелких занозах. Оранус заметил, что он практически не пострадал, и от этого на миг стихла ужасная боль. Но только на миг.

Все утро прошло без происшествий, а потом привели этого дикаря. Оранус еще раз взглянул на закованного в кандалы юношу, который, нахохлившись, сидел в камере. Молодой и сильный, с длинными светлыми волосами и тонкой бакенбардой у виска. Одет он был как все, но Оранус чувствовал, что это не цениец. Что-то неуловимое подсказывало, что этот юноша никогда не жил под игом Камня. «Наверное, норвин или ригант», — подумал Оранус. Он налил себе воды, залпом осушил чашку и снова взглянул на шумящую компанию.

— Тихо! — проревел он, чувствуя, как по вискам стучат огненные молоточки. Он ткнул пальцем в рыжую шлюху. — Рокси, рассказывай первая. Всем остальным молчать!

— Этот ублюдок напал на меня, сэр, и украл все сбережения. Он ворвался ко мне, когда я была с дружком, и вышвырнул его из окна.

— Это я, сэр, — выступил вперед юнец с занозами на лице, — когда ворвался этот дикарь, мы просто разговаривали. Я попытался протестовать, но он схватил меня и вышвырнул в окно. К счастью, под окном стояла повозка с навесом, который смягчил удар.

Юнец вздохнул.

— Но ведь чужеземец не знал, что под окном повозка с навесом, — пожаловался он, — к счастью, материал оказался прочным. Отличное качество, навес даже не порвался.

— Мне нет никакого дела до вашего навеса, — проговорил Оранус, подаваясь вперед и потирая переносицу. — Ты знаешь этого чужеземца? — спросил он у шлюхи.

— Он был у меня на днях, — ответила она жеманно.

— Тогда она и украла у меня кошелек с золотом, — вставил дикарь на сносном тургонском.

— Наглая ложь! — гневно вскричала Рокси, — Почему вы позволяете ему клеветать на честную женщину в доме, где вершится правосудие?!

Она сладко улыбнулась Оранусу:

— Я знаю чудесное средство от головной боли, сэр.

— Ну конечно! — рявкнул Оранус. — Мало мне головной боли, не хватало подцепить что-нибудь еще. А ты. — Орану сткнул пальцем в сутенера Нестара, коренастого мужчину с черными засаленными волосами. У него распух нос и сильно заплыл правый глаз. — Как ты ввязался в эту историю?

— Я был внизу, когда услышал, как кричит Рокси. Я взял дубинку и поднялся наверх, этот парень выскочил прямо мне навстречу, сбил с ног, и я скатился вниз по лестнице. Тогда-то он и украл у Рокси все наши деньги. — Колючий взгляд Нестара скользнул по шлюхе. — Когда он спустился вниз, я велел вышибалам остановить его. Я сказал «вышибалам», но я их уже выгнал, сэр. Более никчемных охранников я еще не встречал. Да он раскидал их в одну секунду, сэр, и вышел на улицу. Они только кажутся крепкими — большие руки, широкие плечи, — на это я и купился, но на деле они никчемные деревенские дурни.

— Это несправедливо, — возразил один из вышибал, — он просто застал нас врасплох.

— Тебе не за то платят, дурень, чтобы тебя можно было застать врасплох.