– И все же, полагаю, – сказал Кеннет, чтобы успокоить сэра Эдвина, – ваша матушка и сестры наверняка вызвали бы вас, если бы дела обстояли так плохо.

Но сэр Эдвин, хотя и рассыпался в благодарностях за заботу его сиятельства, не позволил себя утешить. Он заявил, что сердцем чувствует: матушка очень нездорова. Ведь у его сиятельства тоже есть мать и сестра, и, стало быть, он должен понимать, о чем идет речь. Сэр Эдвин воспользовался благосклонностью милорда и взял на себя смелость обратиться к нему с просьбой только потому, что его сиятельство уже показал, что он настоящий сосед и друг.

Кеннет поднял брови и задался вопросом: сможет ли он спокойно прожить до конца дней своих, находясь всего в трех милях от этого человека?

– Я должен безотлагательно вернуться домой, – продолжал сэр Эдвин. – И счел бы непростительным нарушением сыновнего долга, если бы промедлил хотя бы еще минуту. Не имеет значения, что со мной нет ни моего камердинера, ни багажа. Значение имеет одно: я вернусь в лоно своей семьи, пока не поздно, чтобы еще раз заключить в объятия мою дорогую матушку. Я бы попросил вас, милорд, предоставить карсту и горничную, чтобы моя невеста мисс Хейз по окончании бала вернулась к себе в Пенвит-Мэнор.

Майра Хейз поспешно проговорила:

– Я вернусь домой сейчас, вместе с вами, сэр Эдвин! Я уверена, что при таких обстоятельствах граф Хэверфорд простит нас за столь ранний уход.

– Я был бы крайне огорчен, что должен оставить вас здесь одну, мисс Хейз, если бы не тот факт, что вы находитесь в доме нашего соседа и друга, – заявил сэр Эдвин. – И я не. стану откладывать свою поездку даже на то время, которое требуется, чтобы добраться до Пенвит-Мэнор. В глубине, души я опасаюсь, что из-за снегопада путешествие очень скоро станет вообще невозможным.

– Тогда я поеду вместе с вами, – неожиданно проговорила Майра. – А его сиятельство сообщит обо всем моей матушке.

Но сэр Эдвин, несмотря на глубочайшую признательность мисс Хейз за ее заботу о будущей свекрови, сказал, что не может пренебрегать приличиями и не позволит своей невесте путешествовать наедине с ним.

– Разумеется, я велю сопроводить мисс Хейз домой после бала, – сказал Кеннет.

За эти любезные слова графу пришлось выслушать долгую благодарственную речь сэра Эдвина. В конце речи баронет снова заявил, что не может терять ни минуты. Однако после этого он потерял еще несколько минут, проводив Майру в бальную залу, туда, где ее близкая подруга миссис Линкольн, стоявшая рядом со своим мужем, беседовала с кем-то из гостей.

Полчаса спустя Кеннет проводил баронета в путь, еще раз заверив, что позаботится о том, чтобы мисс Хейз доставили домой в целости и сохранности. Снег сейчас не гуще, чем был днем, заметил Кеннет, и, стало быть, ни к чему тревожить приехавших на бал соседей и предупреждать их, что они, возможно, не попадут сегодня домой. Очень может быть, что не пройдет и часа, как снегопад прекратится.

После отъезда сэра Эдвина Майра почти по-настоящему веселилась на балу. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что ей лучше с друзьями и соседями, чем с будущим мужем, но тем не менее это было так. И теперь после вальса с графом Хэверфордом, Майра уже не волновалась по поводу предстоящего. Она танцевала с джентльменами, которых знала много лет, болтала с их женами и дочерьми. Майре с легкостью удавалось избегать и графиню, и виконтессу Энсли, поскольку те явно не спешили поговорить с ней.

Впрочем, кое-что все же смущало ее – смущала мысль о том, что в конце вечера ей предстоит выразить благодарность графу Хэверфорду; беспокоило и то, что он намеревался вызвать свою карету и отвезти ее домой. Сначала Майра пыталась найти кого-нибудь из соседей, кто предложил бы ей место в своем экипаже, – но кто же станет делать крюк, чтобы везти ее в Пенвит через всю долину? Все, кроме нее, ехали в Тамаут либо куда-то еще по эту сторону долины, так что, очевидно, оставалось одно – положиться на человека, которому ей вовсе не хотелось быть обязанной.

Но все оказалось даже хуже, чем она ожидала, гораздо хуже! Упиваясь всевозможными удовольствиями, связанными с восстановлением старых традиций Данбертона, гости не заметили, что началась настоящая пурга. После ужина, незадолго до полуночи, когда мисс Питт высказалась по поводу позднего часа в присутствии тех, кто вовсе не желал этого слышать, было замечено: граф Хэверфорд о чем-то совещается с мистером Мизоном и мистером Пеналленом; затем эти джентльмены начали совещаться с другими джентльменами, и вскоре среди леди распространился слух о том, что будет лучше, если все гости тотчас же, не откладывая, отправятся в путь.

Мисс Питт, еще раз заметив, что час действительно очень поздний, сказала, что не намерена злоупотреблять гостеприимством хозяина, иначе его сиятельство, возможно, не пожелает устраивать такой же бал через год. Все гости охотно с ней согласились, поскольку теперь у них просто не было выбора.

Майра с нарастающей тревогой смотрела, как ее соседи и друзья покидают бальный зал, в котором оставались только те, кто гостил в Данбертоне. Большинство же этих гостей, хотя Майру и представили им начале вечера, держались с ней как с незнакомой. Впрочем, две пожилые леди проявили любезность и вовлекли в беседу. Майра не знала, следует ли ей покинуть залу отправиться на поиски графа, который, вероятнее все: находился внизу и провожал гостей. Может быть, он забыл о ней? Может, ей следует уехать с Хэрриет? Она могла б переночевать у подруги, а утром вернулась бы домой пешком. Жаль, что это сразу не пришло ей в голову, а теперь уже, наверное, слишком поздно. На мгновение Майра встретилась взглядом с графиней и прочла в ее глазах удивление и нечто вроде презрения. Майра поспешно отвела глаз; встала и извинилась перед собеседницами.

Графа она встретила на лестничной площадке пере бальным залом. Он поднимался снизу. Значит, все уехали. И действительно, слишком поздно спрашивать у Хэрриет разрешения переночевать у нее. Майре сделалось очень не по себе.

– Прошу прощения, что доставляю вам столько хлопот, милорд, – сказала она. – Готова ли карета? Посылать же со мной горничную вовсе нет нужды. Если я и буду одна в карете, со мной ничего не случится.

– Мне следовало проявить решительность, – проговорил граф, – но я терпеть не могу портить людям настроение. А сидя в доме, трудно оценить погоду. – Майра знала что лощина, в которой находился Данбертон, и окружающие его парк и лес хорошо защищали поместье от морских ветров. – Я прошел немного вверх по дороге. Боюсь, состояние ее не очень-то хорошее. Дорога на Тамаут будет совершенно безопасна еще около часа, но крутой спуск к Пенвиту все же весьма опасен. Я не поручусь за вашу безопасность. Вы проведете ночь здесь как моя гостья. Завтра решим, как лучше доставить вас домой.

– Это совершенно исключено, милорд! – сказала Майра, широко раскрыв глаза. – Если дорога чересчур опасна для лошадей и кареты, я пойду пешком. Я привыкла ходить пешком. Три миди для меня не расстояние…..