Через час, запыхавшись и выбившись из сил, она устроилась отдохнуть. Булочки в корзинке зачерствели, а молоко в тыквенной фляжке скисло, но прекрасно утолили голод и жажду. Пора одуматься и сообразить, куда идти дальше. Здесь, в глухой чащобе, в пасмурный день она совершенно не могла понять, где какая сторона света. Даже вернуться обратно к дороге у нее не получилось. Не заметила она пути, которым убегала, а след свой потеряла в два счета. Была аккуратна, старалась не оставить возможным преследователям примет. И себе не оставила. Больше часа искала, но только сильнее запуталась.

Ей надо было бы двигаться на запад, чтобы выйти к береговой линии. Они удалились от нее не больше чем на пару десятков километров. До вечера можно добраться. Если даже выйдет не туда или не успеет до ухода эскадры преследования, можно нанять или купить лодку. Или украсть, наконец, если ее островные деньги здесь не в ходу. Путь, пройденный интанскими кораблями за сутки бегства, она легко преодолеет под парусом за два, самое большое за три дня.

Карту этого района она помнила четко. Имеется в виду морскую часть. А про местность, на которой оказалась, знала, что это земли Эрвийской империи – самого сильного и коварного вероятного противника Островного Королевства. В этих местах проходит две или три дороги, ведущие из центральных областей Империи к Северным княжествам. В теплое время движение здесь не слишком оживленное – купцы в основном ходят морем. А в зимнюю непогоду движение оживляется. Это уже через месяц.

Еще она помнит, что местность эта считается лесистой и заболоченной, а дороги летом – труднопроходимыми. Ну что же, трудно, но проходимыми. Главное – определить направление. Жаль, небо затянуто облаками, и компас она с собой не прихватила. Зато в кожаном кисете есть хорошая штопальная игла. Подвесив ее за середину на нитке, она посмотрит, как та сориентируется. И начнет двигаться.

Лес был ужасен. Казалось, все в нем создано с одной целью – помешать ей. Единственный на островах Заповедный лес вспоминался теперь как благоустроенный парк. Эта чащоба, почти беззвучная, как будто притаившаяся днем, ночью наполнялась таинственными и совершенно недружелюбными звуками. Кутаясь в овчинный кожушок, прихваченный в дорогу, чтобы не страдать на палубе от свежего морского ветерка, и теперь защищающий ее от ночного холода, она тревожно всматривалась и вслушивалась в кромешную темень.

А вот огня ночами не разводила. Полагала, что свет скорее привлечет к ней внимание, чем отпугнет неведомого зверя. Встречать опасность она желала с глазами, привыкшими к мраку, а не ослепленными пламенем костра. Тем более что волка она видела. Крупный серый зверь выглядел так же, как в книжках на картинках. Ничего угрожающего он не проделывал и на глаза старался не попадаться, но его присутствие поблизости ощущалось. То тень мелькнет, то птицы примолкнут. Да и следы встречались совсем свежие. На всякий случай, вспомнив верования язычников, о которых рассказывал учитель истории культуры, стала оставлять угощение для своего сопровождающего.

Вообще-то она его не опасалась. Крепкая палка давала ей неплохие шансы против этого зверя. Массы тел близкие, а мышцы и реакция у нее не такие, как у барышень. Физподготовка в училище проводилась пусть и не так добротно, как в замке ее детства, но приемы рукопашного боя преподавались серьезно.

За четыре дня она встретила едва десяток участков, где можно было идти, а не пробираться. Обошла несколько болот. Все три встреченных ею тропинки вели поперек пути, так что идти по ним не имело смысла. К исходу второго дня она набрела на относительно свежий след небольшой группы людей, идущий почти в нужную сторону. А может быть, это была звериная тропа? Во всяком случае, ни одного признака ночевок она не заметила. Два дня шла по этой чуть заметной тропе. Бежала в основном. Легким напористым наметом. Потом быстрым шагом переводила дух, а потом снова рысила. Таким манером можно было бы и полсотни километров за день покрыть. Но путь не кончался. И непонятно было, почему, пока утром шестого дня тучи не рассеялись и не взошло солнце.

Сразу все встало на свои места. Острый конец штопальной иглы указывал на юг, а не на север. И она двигалась не к морю, а от него. Какой же надо было быть тупой, чтобы просто не учесть очевидной альтернативы. Ветка села на поваленный ствол и заплакала. Она – офицер флота Его Величества (а неделю назад – Ее собственного Величества), замужняя женщина – просто-напросто несмышленая сопливая девчонка. Ей полагается ходить за ручку с учителем, слушать маменьку и покорно ждать волю родительскую, а не куражиться, обучаясь делу, на которое испокон веку только молодых мужиков избирали, крепких и смекалистых, способных посмотреть с презрением на тяготы бытия и самой костлявой в глаза.

Вся несуразность ее положения буквально валом на нее нахлынула, заполонила сознание и вызвала бурный взрыв всхлипов и причитаний. Так и сидела она, рыдая, пока не ощутила прикосновение к щекам чего-то теплого и шершавого. Большой зверь, рогатый и пахнущий конюшней, облизывал ее соленые щеки. Бык. И несколько коров поблизости. И телята, подросшие уже, но еще не вполне взрослые, драли губами волокнистую осеннюю жестковатую траву. А водитель стада нашел для себя самое вкусненькое – соленые девичьи слезы. Даже страха в душе Веткиной не возникло. Она обняла быка за теплую шею, прижалась к нему и зарыдала еще горше.

Вечером стадо вернулось домой. Следом за ним приплелась и Ветка. Просторное крестьянское подворье. Дом, хлев, сарай, овин, колодец. Коровы вошли в открытые двери и сразу заняли привычные места, где уже ждала их хозяйка с жестяным подойником и маленькой деревянной скамеечкой. Не молодая, не старая, крупная мрачная женщина спокойно, безо всякого выражения взглянула на Ветку и неспешно принялась за дойку.

Вообще-то в лесу голодать особо не пришлось. Дважды она подбивала камнем птиц. Один раз наткнула на заостренную палку хорошую рыбину. И еще раз на мелководном плесе наловила кисейным платком, растянутым на прутьях, рыбьей мелюзги. Трут и кремень у нее всегда с собой, а высечь искру черенком ножа – дело несложное. Даже было что оставить для волка, чье близкое присутствие она постоянно чувствовала. Однако сейчас больше всего на свете ей хотелось есть.

– Можно ли у вас купить еды? – обратилась она к женщине.

– Можно, и переночевать тоже можно. Покажи только сначала свои деньги.

Ветка вытащила из корзинки мешочек и на ощупь достала несколько монеток помельче. Женщина с недоумением взглянула на проштемпелеванные казначейской печатью лепешечки прочного монетного сургуча.

– Нет, девонька, твои игрушечные монетки здесь не в ходу. Ты изволь-ка расплатиться. Не деньгами, так работой. Бери лопату, бадейку да выноси эту кучу на огород и по грядкам рассыпай. Как закончишь – покормлю.

И пришлось Ветке таскать навоз. Тем более что у них на Бесплодных Островах эта субстанция ценилась высоко. Скотину держали редко, так как с кормами дела обстояли неважно. Лугов совсем не было. А лошадей, без которых никак не обойтись, кормили привозным сеном и овсом.