Запорожцы, в зависимости от политических пристрастий их гетманов, были то на польской стороне, то на русской, а то и сами по себе, враждуя при этом со всеми государствами. Но при любом раскладе они занимались грабежами не хуже разбойников. Вот и теперь встреча с ними не предвещала ничего хорошего.

– Наум, опасайся! – крикнул Андрей. Сам он сидел на последних санях, а Наум – через сани от него, почти в середине обоза.

Андрей достал пистолеты, взвёл курки и накрыл их рогожей. Топор лежал рядом, прикрытый полой тулупа – даже руку тянуть не надо.

Стоит ли говорить, что верховые быстро догнали обоз?

Андрей заметил, как козаки вытянули сабли из ножен. Подводы пустые, товара нет, однако у купца деньги на покупку соли. А козаки – народ тёртый, для них пустой обоз даже лучше. Товар-то поди ещё продай – с деньгами проще.

– Стой, хлопчики!

Один из козаков сразу направил своего коня к голове обоза – купцы обычно занимают место там. Двое остановили коней в середине, жадными глазами осмотрели сани. Товара не было. Да они издалека это видели, просто убедиться хотели.

– Кто купец?

Наум медлил. Отдать деньги – значит остаться без товара.

И тут Андрей подал голос:

– Ну я!

Лучше принять удар на себя. Козак спрыгнул с лошади и направился к Андрею. Физиономия его не сулила добра: глаза были зло прищурены, на губах – кривая ухмылка.

– А вот мы сейчас посмотрим, что ты за купец!

К слову сказать, отличить по одежде Андрея от Наума было невозможно – такой же тулуп, шапка и валенки.

– Деньги сам отдашь или помучиться хочешь?

– Сам отдам. – Андрей расстегнул полушубок.

Козак думал, что купец сопротивляться начнёт, отговариваться, что денег нет, и даже заулыбался, расслабился. Андрей же выхватил из-за пояса пистолет и с пяти шагов выстрелил козаку в грудь.

Клуб сизого дыма закрыл козака, а когда он поднялся, козак лежал на спине. Он силился ещё что-то сказать, но изо рта текла кровь. Лицо на глазах бледнело – жизнь с каждой секундой покидала козака.

Грохот выстрела, неожиданный для возничих и козаков, на мгновение ввёл всех в ступор.

Тем временем, придя в себя, к нему скакал второй козак, замахиваясь саблей. Андрей схватил второй пистолет, лежащий на санях под рогожкой. Тело козака было закрыто лошадиной мордой, а в голову, да ещё на скаку, попасть было трудно.

Андрей вскинул пистолет и выстрелил в голову коню. Против всадника пешему сражаться трудно, а коли козак без коня останется, шанс есть.

Конь пролетел по инерции пару метров, передние ноги его подогнулись и он завалился на бок, придавив козаку ногу.

Всё, пистолеты разряжены. Андрей схватил с саней топор – теперь это единственное оружие. А от головы обоза уже гнал коня последний из козаков. Он не видел, что произошло, только слышал выстрелы, однако понял, что дело плохо: двое его товарищей убиты или ранены, а обидчик их жив.

Когда прозвучали выстрелы, один из возничих успел вытянуть из саней запасную оглоблю. Летом в подводе их никто не возил, а зимой брали одну на весь обоз. В холода да после дождливой осени древесина в лесу влажная, ни на костёр не годна, ни для того, чтобы из неё оглоблю сделать. Вот возчик и успел сунуть её под ноги жеребцу. И как только исхитрился, в последнее мгновение. Ещё бы доля секунды – и конь проскакал бы мимо. Только споткнулся конь об оглоблю и перекувыркнулся через голову.

Андрей кинулся к козаку, которого придавила лошадь. Да не к дальнему, а к тому, под которым лошадь убита. Тот стонал, но ногу из-под лошадиной туши успел наполовину вытянуть. Андрей тюкнул его по голове топором, утихомирив навсегда, и бегом кинулся к другому козаку.

Конь, которого возничий сбил оглоблей, уже неловко поднялся; козак тоже шевелиться стал. Кабы не снег, смягчивший удар, он себе все рёбра переломал бы, а то бы и шею свернул. Но шок от сильного удара ещё был – козак бессмысленно таращил глаза. Чёртовы валенки, бежать в них по снегу одно мучение!

Козак успел сесть и уже слепо шарил вокруг себя в поисках сабли.

Однако Андрей в доли секунды оказался рядом. Отшвырнув саблю валенком, приставил к шее козака нож. Козак, хоть и не в себе был, замер, и только глаза ещё больше округлились и стали чумными.

– Хоть немного соображаешь?

– С трудом. Ударился сильно.

– Я тебя не гнал. Сколько вас было?

Вопрос важный – втроём козаки за Москву не забрались бы.

– Сотня.

– Остальные где?

– По деревням шарят. Пожрать да выпить ищут, да денег.

– С поляками пришли?

– С ними. Денег они обещали, да не дали.

Времени не было, надо было уходить. Андрей и этого козака зарубил, ударив топором по шее. Возничие только ахнули – они с ужасом наблюдали за происходящим со стороны.

Андрей обыскал убитого, снял пояс с ножнами и сунул туда саблю – пригодится ещё оружие. Козацкий конь стоял рядом, только переднюю ногу слегка поджимал, не наступая на неё, видимо – повредил.

Андрей обернулся к возничему:

– Сними с коня седло и сбрую, положи в сани.

Он собрал с козаков сабли и сунул их под сено в розвальни.

– Чего рты раззявили? С мёртвого коня сбрую снимайте.

– А с этого?

Конь козака, убитого выстрелом в грудь, спокойно стоял в сторонке.

– Я на нём поеду.

Андрей достал из кармана ржаной сухарь, подошёл к коню и протянул сухарь ему. Конь понюхал угощение, осторожно взял сухарь мягкими губами и захрустел.

– Уже лучше, почти познакомились, – подал голос Наум. – Тела убитых в сторонку оттащите да снежком закидайте. Шустро!

Возничие потащили убитых к леску, а Наум подошёл к Андрею:

– Думал – плакали мои денежки. А без них – только домой возвращаться.

– Отбились. Ты возничего поблагодари, что помог вовремя – оглоблю под ноги коню сунул.

– Арсений это. Сметливый мужик.

– Копейку лишнюю дай ему, не жлобись. А то неизвестно ещё, как всё повернулось бы.

– Не забуду. Эй, вы там! Скорее!

Возничие вернулись к обозу. Теперь о схватке напоминал лишь труп коня.

– С этим-то что делать? – указал на хромого коня один из возничих.

– Пусть стоит. Далеко не уйдёт, а хромой – кому он нужен?

Обоз тронулся.

Пальцы у Андрея мелко тряслись, отходили после выброса адреналина. То, что он устоял один против троих козаков – везение. Это не разбойники. Выучка есть, сноровка, боевой опыт. И наглости хоть отбавляй. Самоуверенность их сгубила.