вы не пригласили ту молодую акушерку? Помнится, я вам ее рекомендовал.

Гофман. Знаете, моя теща… Что поделаешь? Честно говоря, и жена не питала доверия к молоденькой.

Доктор Шиммельпфенниг. А к этому ископаемому чудищу ваши дамы относятся с доверием?! Ну что ж, на здоровье!.. Вы, кажется, снова собираетесь наверх?

Гофман. Откровенно говоря, я чувствую себя здесь как-то неспокойно.

Доктор Шиммельпфенниг. Ушли бы вы лучше куда-нибудь из дома.

Гофман. При всем желании не решаюсь… Ах, Лот, ты все еще здесь.

Лот встает с дивана, находящегося на затемненной авансцене, и направляется к Гофману и Шиммельпфеннигу.

Доктор Шиммельпфенниг (удивлен неожиданной встречей). Черт побери!

Лот. Я уже слышал, что ты здесь. Завтра я все равно разыскал бы тебя.

Лот и Шиммельпфенниг обмениваются крепким рукопожатием. В это время Гофман хватает с буфета рюмку коньяку, быстро пьет, затем, крадучись, на цыпочках покидает комнату и убегает наверх по деревянной лестнице. Разговор друзей проходит вначале в атмосфере некоторой сдержанности.

Доктор Шиммельпфенниг. Так ты, значит… ха-ха-ха… Ты, значит, забыл эту старую глупую историю? (Кладет в сторону шляпу и палку.)

Лот. Давным-давно забыл, Шиммель!

Доктор Шиммельпфенниг. Ну и я тоже! Сам понимаешь.

Они снова пожимают друг другу руки.

В этом, с позволения сказать, гнезде для меня так мало приятного, что наша встреча кажется мне самым радостным событием. Просто чудеса! Встретиться именно здесь… Чудеса!

Лот. Но ты же тогда пропал без вести! Иначе бы тебя давно доконали.

Доктор Шиммельпфенниг. Ушел под воду, как тюлень, и занялся глубинными изысканиями. Надеюсь вынырнуть года через полтора. Чтобы сделать что-нибудь толковое, нужна, понимаете… Нужна, понимаешь, материальная независимость.

Лот. Значит, и ты здесь делаешь деньги?

Доктор Шиммельпфенниг. Разумеется, и притом как можно больше. А что здесь делать иначе?

Лот. Ты бы хоть когда-нибудь подал о себе весть.

Доктор Шиммельпфенниг. Позвольте… Позволь, пожалуйста… Если бы я сообщал о себе, это значит, что и я получал бы вести от вас. А я о вас знать не хотел. Ничего… Решительно ничего. Ведь это отвлекло бы меня от золотых россыпей.

Они медленными шагами ходят взад и вперед по комнате.

Лот. Так-так… В таком случае тебе не следует удивляться, что они… Не могу не сказать тебе… Они, все без исключения, отреклись от тебя.

Доктор Шиммельпфенниг. Верны себе! Банда!.. Но я еще им покажу.

Лот. Шиммель, по прозванию «Грубиян»!

Доктор Шиммельпфенниг. Прожил бы ты этак лет шесть среди здешних мужиков! Тут человек человеку волк.

Лот. Могу себе представить. Но ты-то каким образом угодил именно в Вицдорф?

Доктор Шиммельпфенниг. Очень просто. Тогда я должен был срочно удрать из Йены.

Лот. Это было, кажется, до моего провала?

Доктор Шиммельпфенниг. Да. Вскоре после того как мы разъехались. В Цюрихе я налег на медицину – прежде всего чтобы заработать на черный день. А потом увлекся ею, и теперь я медик душой и телом.

Лот. А сюда? Как ты попал сюда?

Доктор Шиммельпфенниг. Сюда… Ах, просто так! Кончив учиться, сказал себе: прежде всего нужны деньги. Я думал было двинуться в Америку, в Южную и Северную Америку, в Африку, в Австралию, на Зондские острова… В конце концов, я понял, что пора таких детских затей уже прошла. И тогда я решил вернуться в мышеловку.

Лот. А экзамены ты в Швейцарии держал?

Доктор Шиммельпфенниг. Эту канитель я пережил здесь еще раз.

Лот. Так ты дважды сдавал государственные экзамены? Ну и парень!

Доктор Шиммельпфенниг. Да!.. И, в конце концов, я обрел здесь свои тучные луга.

Лот. У тебя завидное упорство.

Доктор Шиммельпфенниг. Правда, не все мне удавалось сразу… Ну, в конце концов, не велика беда.

Лот. У тебя большая практика?

Доктор Шиммельпфенниг. Да! Бывает, что я добираюсь до постели не раньше пяти часов утра. А с семи снова начинаю прием.

Эдуард приносит кофе.

(Садясь за стол.) Спасибо, Эдуард!.. (Лоту.) Кофе хлещу… в жутких количествах.

Лот. Лучше им не злоупотреблять.

Доктор Шиммельпфенниг. Что поделаешь? (Пьет маленькими глотками.) Еще год, а там… думаю… должно кончиться… по крайней мере, я надеюсь.

Лот. И ты совсем откажешься от практики?

Доктор Шиммельпфенниг. Не знаю. Ну, хватит. (Отодвигает поднос с кофейником, вытирает рот.) Слушай, покажи мне твою руку.

Лот протягивает ему обе руки.

Итак, ты не привел в свой дом прекрасную далекарлийку?! Ты так и не обрел ее?… А ведь мечтал об этакой ядреной бабе со здоровой кровью в жилах. Впрочем, ты прав! Уж если брать, так именно такую… Или ты больше не придерживаешься этих взглядов?

Лот. Придерживаюсь. И еще как!

Доктор Шиммельпфенниг. Ах, если бы и у здешних мужиков были такие же взгляды! А тут обстановка грустная – сплошное, доложу тебе, вырождение… (Извлекает из жилетного кармана портсигар и тут же опускает его обратно. Встает, прислушиваясь к звукам, проникающим через неплотно прикрытую наружную дверь.) Подожди-ка! (Идет на цыпочках к наружной двери, прислушивается.)

Снаружи слышен звук открывающейся двери, затем отчетливо доносятся стоны роженицы.

Доктор Шиммельпфенниг (тихо, Лоту). Прости! (Уходит.)

В то время как за сценой слышится хлопанье дверьми и с лестницы доносятся звуки шагов, Лот медленно обводит взглядом комнату, затем погружается в кресло, стоящее справа на авансцене. Входит Елена, крадучись, пересекает комнату и, не замеченная Лотом, обнимает его сзади.

Лот (оборачивается, заключает ее в объятия). Ленхен! (Привлекает ее и, несмотря на некоторое сопротивление, сажает к себе на колени и целует.)

Елена плачет.

Ну не плачь, Ленхен! Почему ты плачешь?

Елена. Почему?… Сама не знаю!.. Мне все кажется, что я тебя больше не увижу. Я только что так испугалась.

Лот. Почему же?

Елена. Потому что я слышала, как ты вышел из своей комнаты… Ах, сестра моя… Бедные, бедные мы, женщины! Сколько мучений она выносит!

Лот. Боль скоро забывается, а смерть ей не грозит.

Елена. Какой ты, право!.. Она же хочет умереть… Она только и просит: «Дайте мне умереть…» Доктор! (Вскакивает и убегает в зимний сад.)

Доктор Шиммельпфенниг (входя). Теперь мне в самом деле хотелось бы, чтобы барынька там наверху немного поторопилась! (Садится к столу, вынимает портсигар, достает сигару и кладет ее на стол.) Ты ведь тогда поедешь ко мне, не так ли? На улице меня ждет неизбежное зло, запряженное двумя клячами. В нем мы можем пуститься в путь. (Постукивает сигарой по столу.) Эх,