Ямская Пустошь пылала: повсюду были красно-оранжевые отблески заходящего солнца. Кип любовался ею со своего наблюдательного пункта, который устроил на одном из дальних от дома каменных столбов моста. Забраться на скользкий отполированный временем камень было не так‐то просто, но намотанные на него старые верёвки служили сносной лестницей. Столб вверху заканчивался гладкой площадкой, где и устроился Кип. Он сидел, не сводя глаз с дороги, ведущей в близлежащую деревню. И ждал – ждал того же, что и каждый вечер: письма от мамы с папой.

Молли предупредила, когда они отправляли письмо, что оно будет добираться до адресата очень долго – несколько недель, а то и месяцев. Кип знал: глупо так рано ждать ответа. Но он переживал, что почтальон просто-напросто побоится подходить близко к дому Виндзоров и тем более дёргать колокольчик у двери. Поэтому каждый вечер, переделав все дела и поужинав, Кип занимал свой пост и ждал.

Мальчик озяб. Небо пылало жаркими отблесками, а воздух всё равно был холодным. Кип засунул руки в карманы и сжал их в кулаки, чтобы немного согреться. В правом кармане, на своём постоянном месте, лежала волшебная пуговица. Кип понимал, что на самом деле пуговица обычная, но притворяться было так приятно. Он зажмурился и загадал – увидеть, что же прямо в этот момент делают родители. Кип знал только, что мама с папой с обратной стороны мира, где всё вверх тормашками, а ночью светло, как днём.

С закрытыми глазами мальчик слушал, как шумит река под мостом, убегая вдоль дороги. Дороги нравились Кипу, потому что напоминали о времени, когда вся семья ещё была вместе: они уезжали с фермы, чтобы сесть на корабль, переплыть море и начать новую жизнь. Кип тогда болел, потому почти не помнил путешествие. Он даже не успел как следует попрощаться с мамой и папой. Проснулся в приюте, где его и нашла Молли, рассказав, что родителей и остальных взрослых похитили пираты. Кип подозревал, что пиратов Молли выдумала, но точно знал: родители скоро вернутся. Обязательно вернутся.

Кип открыл глаза и увидел, что по дороге, тянувшейся с востока, приближается человек. Но не почтальон: к ним шла старая ведьма, с которой они познакомились, когда добрались до Ямской Пустоши. Имя у неё смешное, хотя и немного зловещее – Хестер Кеттл.

Карлица направлялась прямиком к Кипу. Особняк Виндзоров был единственный в округе на несколько миль, так что сомневаться не приходилось: она решила нанести им визит. Кип подумал, а не сбежать ли, пока она не подошла, но затем здраво рассудил, что, если она и правда ведьма, не стоит её злить.

Хестер подходила всё ближе, тюк за спиной позвякивал всё громче. Она не играла на своём инструменте, но что‐то напевала себе под нос. Кип не сразу понял, что она поёт в унисон с рекой у него под ногами.

– Э-ге-гей! Кого я вижу! Ну‐ка, младший брат, слезай и встречай меня! – крикнула она, как только приблизилась на расстояние, с которого её можно было хорошо расслышать.

– Я жду почтальона, – ответил Кип.

– Долго же тебе придётся ждать. Почтальон заглядывает в эти места раз в месяц, а сюда – почти никогда. Ты же не против, если я здесь передохну?

Гостья отвязала от тюка стульчик на трёх ножках и поставила его на землю. Плюхнулась сверху – и стульчик отозвался привычным кряхтением. Карлица хитро улыбнулась Кипу:

– Не то что твой трон, конечно, но сойдёт.

Кип скользнул взглядом по паре больших ржавых садовых ножниц, торчавших из тюка.

– А я думал, вы в этот лес даже не заходите.

– Правильно думал, – ответила Хестер и ловко повернула тюк, чтобы скрыть из виду ножницы. – Но я тут случайно увидела, как Виндзор погнал экипаж в город, поэтому решила, а чего б не заглянуть в гости, не проведать, как там моё капиталовложение. – Улыбка карлицы не оставляла сомнений: речь о нём. – Ты же помнишь, что обещал мне историю?

– Это сестра обещала. Я не умею рассказывать. А Молли в доме – готовит ужин. Если хотите, сходите к ней.

Карлица посмотрела на дом – и быстро отвела взгляд.

– Мне и здесь неплохо.

Кип понял, что Хестер нервничает: несмотря на все шутки и прибаутки, она боится Прокислого леса не меньше остальных местных.

– Не стану я вас отвлекать от работы. Я просто зашла напомнить о себе. И проверить… – Хестер замолчала, подбирая выражение, – не занедужилось ли вам.

Такого слова Кип раньше не слышал, но значение его понял.

– Пришли проверить, вдруг мы умерли?

Карлица рассмеялась:

– А ты сообразительный. Я бы не стала так выражаться, но, когда два таких несмышлёныша попадают в местечко вроде этого, – она махнула рукой на остров с домом, – хорошего не жди.

Кип пристально смотрел на гостью, пытаясь понять, что в её словах шутка, а что правда. Что она знает про это место?

– Тогда на дороге вы нам сказали, что здесь есть что‐то страшное. Так и сказали: «и ещё кое‐что».

Хестер загадочно улыбнулась:

– Вряд ли твоей сестре понравится, если я начну тебя пугать.

– Я не боюсь! – ответил Кип. – Ну ладно, боюсь. Но я не боюсь, когда меня пугают. Вот так вот. Правда есть правда, даже если она страшная. Поэтому я хочу всё узнать.

– Редкое качество для мальчика. И для мужчины. Сестра правильно тебя воспитала.

Кип хотел было возразить, что воспитывала его не Молли, а мама с папой, но осёкся. Карлица достала длинную глиняную трубку и набила её табаком из поясной сумки, раскурила люльку и затянулась, как мужчина. Запах напомнил Кипу аромат осенних листьев.

– Ну, ты уже знаешь, что мистер Виндзор вырос в этом доме, – начала она.

– И уехал отсюда в детстве. Сестре сказали, что вся его семья умерла от какой‐то страшной лихорадки и он остался сиротой.

Хестер кивнула:

– Да, он сирота. Но я не уверена, что остальное было именно так. – Рассказчица затянулась и выпустила дым в воздух. – Помню ночь, когда всё случилось. Такие ночи не забываются. Гроза была ужасная, ветер завывал, лил ледяной дождь. И вот сразу после полуночи с дороги, которая ведёт в деревню, донёсся жуткий вой. От такого крика волосы встают дыбом. Люди выбежали из домов и увидели Бертрана. Ему тогда лет было как тебе. В ночной рубашке, босой, мокрый до нитки. Весь бледный, худющий – мы его и признали‐то с трудом. И весь дрожит от страха, рыдает и только повторяет, что за ним пришло само зло – и за его родителями.

Кип вдруг пожалел, что вообще затеял этот разговор. Вот бы оказаться сейчас в конюшне или в доме – да где угодно, только подальше от моста и старой карлицы! Но всё‐таки правду надо выяснить.

– И они узнали, что это было? Что за зло его преследовало?

– Здесь живут суеверные люди, но никак не бессердечные. Мужчины взяли ружья, собак, фонари и поскакали к особняку. Буря его не пощадила. Мебель опрокинута, двери нараспашку, окна разбиты… и больше ничего…