только некоторые пытались ухватиться за обломки корабля, чтобы с их помощью добраться до берега. Командир не только до самой последней минуты хладнокровно руководил спасением людей, но и как мог их ободрял. Рядом с ним все время катастрофы находился и старший офицер капитан-лейтенант Паниоти. По рассказам уцелевших, героизм среди команды гибнущего линкора был массовым. Как пример приводится подшкипер Померанцев, который отказался оставить корабль, пока его не покинет командир. По счастливой случайности Померанцев остался в живых. Его полумертвым подобрали в волнах у берега, но сумели вернуть к жизни.

Находившиеся на берегу офицеры и солдаты Балаклавского полка с частью команды линкора во главе с лейтенантом Викорстом, отправленные еще до начала шторма для пополнения запасов свежей воды, делали все возможное для спасения людей с гибнущего корабля.

К девяти часам утра 9 декабря все было кончено. От линейного корабля «Тольская Богородица» практически ничего не осталось. Среди спасенных командира корабля не оказалось. По отзывам очевидцев, в последние минуты своей жизни капитан 1 ранга Шостак находился на обломках шканцев и ободрял бывших с ним рядом офицеров и матросов.

Что касается брига «Александр», то он некоторое время сопротивлялся напору ветра и волн, удерживаясь на четырех отданных якорях. Однако затем бриг был протаранен обломками линейного корабля. От нескольких сильных ударов начала поступать в трюм вода, оба якоря оборвались. Последнего оказалось достаточно, чтобы бриг вскоре выкинуло на прибрежную отмель. Благодаря распорядительности и мужеству командира брига капитан-лейтенанту Влито удалось спасти и переправить на берег большую часть команды. Всего с брига «Александр» спасся 71 человек. Погибло 6 матросов и сам командир. Капитан-лейтенант Влито, следуя традициям российского флота, покидал свое гибнущее судно последним. Бриг же был разбит волнами.

О произошедшей трагедии тогдашний командующий Черноморским флотом адмирал маркиз де Траверсе немедленно доложил Александру Первому. На основании решения императора маркиз 23 января 1805 года дал следующее указание флотским чиновникам: «…Приняв с прискорбием настоящее известие, изъявил (император Александр Первый. – В.Ш.) высочайшее соизволение, чтобы узнать об оставшихся после утопших офицеров и нижних чинов, семейств и близких родственников, в каком состоянии они находятся, дабы сделать им возможное пособие».

Когда все документы были собраны и отправлены в Петербург, оттуда 13 апреля 1805 года последовало распоряжение императора: «Поименованным родственникам утонувших офицеров, выдать единовременно годовое жалование, а женам производить пенсион половинного до замужества; женам же нижних чинов полное».

В свою очередь, донося о гибели «Тольской Богородицы», князь Цицианов писал, что, по его мнению, «от ноября до апреля большим кораблям ходить к берегам Мингрелии не следует, и как провиантские запасы, так и для торгов суда должны приходить летом и, не останавливаясь у берегов, а сгружая все, что имеют, поспешнее возвращаться. Доказательством же тому, что в летнее и удобное время даже и на малых судах плавание по оному морю безопасно, служить может то, что донские наши казаки ходят с солью на лодках не токмо до мингрельских берегов, но и до самого Трапезонта».

Обстоятельствами гибели линейного корабля спустя несколько лет заинтересовался В.М. Головнин, а став генерал-интендантом российского флота, описал это крушение со своими выводами: «Гибель корабля «Тольская Богородица» в числе многих других подобных кораблекрушений, служит к убеждению мореплавателей, что на открытых рейдах больших морей никогда не должно полагаться на якоря, но всегда надлежит ставить корабль, если место и обстоятельства позволяют, в такое положение и держать его в такой готовности, чтоб при наступлении бури с открытого моря тотчас можно было вступить под паруса и удалиться от берегов. Эта осторожность особенно нужна осенью и зимой, когда бури бывают чаще, сильнее и продолжительнее.

Столь ужасные последствия сопровождали разбитие корабля сего, что из двухсот пятидесяти пяти человек, составлявших экипаж его, погибли восемь офицеров и сто пятьдесят нижних чинов, сверх коих утонули еще шесть человек солдат из числа сухопутных войск, на сем корабле привезенных, а остались в живых пять офицеров и девяносто два нижних чина; из них, однако, только двадцать восемь человек спаслись при кораблекрушении, прочие же были столь счастливы, что съехали на берег до наступления бури. Это пагубное происшествие показывает, что экипажу невозможно было при оном помышлять о спасении журналов и других корабельных бумаг, и потому нельзя было составить подробного описания сему кораблекрушению».

Так в победах и неудачах закончился на Кавказе 1804 год. Что ждет Россию в здешних краях в наступающем 1805‑м, не мог знать никто…

Глава пятая

Неудача русских под стенами Эривани укрепила уверенность шаха Фетх-Али в том, что войну с неверными можно будет выиграть и вернуть Грузию.

В начале 1805 года Баба-хан решил, не откладывая в долгий ящик, быстренько выяснить отношения и с Афганистаном. Причиной конфликта стала пограничная крепость Гуриан на территории Герата, которую дерзко захватил афганский принц Фируз Мирза.

Узнав об этом, Фетх-Али дал приказ правителю Хорасана вернуть Гуриан. Не желая расставаться с крепостью, афганцы подтянули туда свое войско. Произошла жестокая битва, в которой жители гор были наголову разбиты и бежали. После этого губернатор Хорасана Хасанали Мирза Каджар подошел к воротам Герата, и принц Фируз был принужден заплатить дань, а также отдать сына в заложники. Решив, таким образом, пограничный вопрос на юго-востоке, Каджары снова обратили взор на Закавказье.

Между тем Цицианов тоже не терял времени даром и как мог укреплял свои позиции в примыкающих к Грузии ханствах. Получить подкрепления из России ему так и не удалось. Начавшаяся очередная война с Наполеоном поглотила все воинские резервы.

Из Петербурга наместнику Кавказа деликатно намекнули, чтобы рассчитывал лишь на свои силы и управлялся как мог. А мог Цицианов, увы, немного. Семь тысяч солдат ему едва хватало, чтобы прикрыть основные направления вдоль границ и обеспечить спокойствие в самой Грузии.

В самом начале 1805 года к российским владениям в Закавказье был присоединен Шурагельский султанат. И хотя тот не значился в числе главных ханств, это было все же лучше, чем ничего. Ну, а в мае наместник заключил с карабахским ханом Ибрагим Халил-ханом Кюрекчайский договор, подтвердивший переход ханства в подданство Российской империи. Церемония подписания состоялась 14 мая в нашем военном лагере на берегу реки Кюрекчай, недалеко от Гянджи. Согласно договору Цицианов от имени царя гарантировал Ибрагим-хану целостность его владений, внутреннее самоуправление в ханстве и признание ханского титула за наследниками. Отныне в Шушинской крепости должен был находиться русский гарнизон как гарантия покорности. Кроме этого, хан обязался выплачивать дань 24 тысяч рублей ежегодно и отправить в Тифлис заложниками двух своих