видно невооружённым глазом. Словно тень проходила по их лицам. Если Вадиму Аркадьевичу удавалось выдерживать взгляд сына, то Ольга Ивановна, скомкав разговор, тут же находила для себя дела – видно, что вопрос неудобный. Сергей и сам уж лишний раз опасался что-либо спросить, чтобы не ставить родителей в неловкое положение. Для профилактики подобных случаев Вадим Аркадьевич использовал любую возможность, чтобы напомнить Сергею о табу, сказав, например, как сейчас, о необходимости не форсировать события.

– Вы пока с Олей идите, я вас догоню; если дела позволят. Звонят вот, не дают покоя…

– Хорошо…

Глава семнадцатая

Понт Эвксинский

Солнечные лучи пробиваются сквозь многослойную облачную пелену. То тут, то там образовывались в затуманенном пространстве освещённые островки, напоминающие круги под фонарями в вечернем парке. Играя на эстетических струнах души, природа словно манит тебя – прогуляться вглубь, где всё призрачно искрится в лучах: самый подходящий антураж для разговоров о вечном.

Сергей заворожённо смотрел на эту волшебную игру света и воды.

– Какая красота! Хоть всё бросай и художником становись!

– Ты и так художник, мам!

– Может быть, – Ольга Ивановна улыбнулась. – Для меня это просто отдых.

– Не скромничай.

– История – вот моя любимая стезя. Это занятие, которому я могу посвящать очень много времени.

– Судя по твоим рассказам, рисункам – тебе интересна Древняя Греция?

– В основном – да. Мне нравится эта культура; тем более она ведь присутствовала и в наших краях: на всём черноморском побережье стояли полисы греков. Даже здесь, в Оленёвке, есть Караджинское городище; если бы мы с тобой пошли на Лиман, я бы показала – где оно.

Сергей встал на краю небольшой косы. Отсюда на запад береговая линия мыса Прибойного начинала более выразительно приподниматься над морем; она выделялась бело-жёлтой породой на небесно-морском фоне. Кажется, что трещинами и вымоинами в скалах рисуются фундаменты древних домов.

– Много веков назад греческие колонисты высаживались на этих берегах. Когда смотрю в морскую даль, то моё воображение рисует паруса их кораблей.

– Я думаю, они боялись того, что ждёт их здесь. Ведь самое страшное – это неизвестность.

– Их толкала нужда и надежда на новую жизнь – это сильнее любого страха.

Аполлония Понтийская, Одесс, Ольвия – всё это колонии ушлых милетян. Проплывая всё дальше в поисках пригодных для жизни земель, они открыли для себя земли Западного Крыма. Найдя прекрасную гавань для своих кораблей, колонисты, обследовав берега, организовали тут новое поселение, которое так и назвали – Калос Лимен. Но освоение Таврики, так раньше называли греки Крым, началось с востока – основали Пантикапей, Тиритаку, Феодосию…

– Калос Лимен рядом где-то, да?

Ольга Ивановна ещё раз показала рукой в сторону степи, на северо-восток:

– Да. Тут недалеко – в Черноморском, в райцентре.

– Надо будет побывать там.

– Ещё бы, Серёж! Всегда испытывала трепет в таких древних местах. Там особая энергетика. Подумать только – это же история не одного тысячелетия!

– Мам, ты так загорелась, словно в тебе течёт кровь этих… как их? – улыбнулся Сергей.

– Милетян? Кто знает, кто знает… – загадочно улыбнулась Ольга Ивановна. – Исключать не буду; может, и течёт.

Милетяне относились к одному из главных греческих племён – ионийцев. Полис Милет находился на побережье Эгейского моря в Малой Азии. Интересно, что сейчас место раскопок отстоит от морского берега на несколько километров – столько наносов от местной речушки образовалось. Представляешь, сколько там может ещё встречаться артефактов?! Настоящий рай для археологов!

– Артефактов?

– Артефакт – это что-либо созданное человеком.

– А у нас тут что-нибудь находили?

– Курган Куль-Оба, например. Или Херсонесская присяга; это же здорово, найти большой текст, особенно такой торжественный! Как будто начинаешь слышать гром голосов древних!

Херсонесская присяга – это мраморная стела; стояла на главной площади полиса. Как считается в учёном сообществе, она послужила тому, чтобы успокоить народ во время смуты: показать приверженность демократии властей и сплотить людей во имя целостности Государства.

Также очень важным историческим памятником является постамент от статуи полководца Диофанта. На постаменте описаны события войны греков со скифами…

– Интересно…

Сергею понравилось, с каким увлечением мама рассказывала ему про историю; куда вдруг делась эта невыразимая печаль в её глазах?!

«Надо будет чаще затрагивать эту тему», – подумал Сергей.

–…в третьем веке до нашей эры в центре Таврики, там, где сейчас находится Симферополь, возникла скифская столица – Неаполь Скифский. Греки воспринимали такое соседство как угрозу. Проходило время. И действительно – скифский царь Скилур начал, что называется, разворачиваться. Чтобы вести торговлю без посредников, скифы захватили Керкинитиду и наш Калос – им нужен был выход к морю.

Чтобы отбить свои земли назад и остановить скифскую экспансию, херсонесцам нужны были союзники. Ближайшие из них, Ольвия и Боспор – не помощники – они сами платили Скилуру дань. Тогда было снаряжено посольство в Синоп, к понтийскому царю Митридату Евпатору.

Чтобы увеличить зону своего влияния, Митридат согласился помочь Херсонесу, и его полководец Диофант со своим войском вскоре прибыл в Таврику. Не сразу, но он вернул херсонесцам их земли. Этот период историки называют Диофантовыми войнами. События этих войн и описаны на постаменте.

Ольга Ивановна стала торжественно зачитывать:

– «Воспоследовала для царя Митридата Евпатора победа славная и достопамятная на все времена, ибо из пехоты Палака никто не спасся, а из всадников ускользнули лишь немногие».

– Это на постаменте написано? Наизусть помнишь? – удивился Сергей.

– Помню, Серёж. Это же такой важный письменный документ! – кивнула Ольга Ивановна. – Кстати, помнишь, Серёж, тот рисунок, который я недавно тебе показывала – со скифским всадником, где он скачет по степи понурый? Это он скачет после боя под Прекрасной Гаванью.

– Да, помню. Не сомневаюсь, что всё нарисовано с исторической достоверностью. Особенно мне понравилось, как ты передала динамику движения коня… Что было потом? После победы над скифами?

– Диофант сжёг Неаполь Скифский и отправился в Пантикапей – склонять местного царя принять покровительство Митридата. Осуществить задуманное ему помешало восстание скифов – Савмак захватил там власть в свои руки.

Только лишь через год, с новыми силами, Диофант захватит Боспорское царство, и оно наряду с Херсонесом стало данником Митридата.

– Митридат-то парень не промах! – хмыкнул шутливо Сергей.

– Ещё какой не промах! С Римской республикой тягался, а это была сила! Снова и снова войско собирал, чтобы сокрушить римлян. Нужно быть отличным, легендарным полководцем, дипломатом и оратором, дабы с таким постоянством собирать под свои знамёна людей после стольких неудач.

Уже когда его царство Понт стало провинцией Рима, он убежал к своему зятю, в Армению. Оттуда ему тоже со временем пришлось уносить ноги,