проделать большой объем работ: строительство эскарпов по восточному берегу р. Руза; сооружение дзотов и блиндажей; создание первой и второй линии окопов полного профиля, обеспечивающих глубину обороны, а также противотанковых рвов.

Большой объем производимых работ практически не оставлял времени на боевую подготовку, «поэтому, – вспоминал военком П.Г. Тарасов, – приходилось более рационально использовать время. Если рота шла в лес на заготовку материалов для дзотов и блиндажей, то на пути движения командир отрабатывал с ними такие элементы тактической подготовки, как расчленение роты под дальним артиллерийским огнем, развертывание в цепь, перебежки и т. д.»[235]. В общей сложности на боевую подготовку отводилось всего два часа по утрам, во время которой роты и батареи поочередно выводились на стрельбище и полигон, оборудованные в тылу дивизии.

В конце июля 13-я ДНО пополнилась личным составом за счет мобилизованных местными райвоенкоматами – Вяземским, Осташевским. Среди вновь прибывших были командир 38-го стрелкового полка подполковник М.С. Израилевич, пять командиров батальонов, офицеры других категорий и военно-медицинский персонал. Одновременно дивизия получила наряды на получение 23 машин, обмундирования, продовольствия и некоторых других видов военного имущества. Для изучения материальной части и тактико-технических свойств вновь прибывшего вооружения (винтовки «Маузер», пулеметы «Браунинг», пушки «Бофорс») в течение нескольких дней в частях проводились специальные офицерские семинары, а после – учебно-боевые стрельбы.

Для обеспечения выполнения инженерных работ Военному совету 32-й армии было разрешено в границах своей полосы обороны мобилизовать через партийные и советские органы местное население в необходимом количестве, тягловую силу и саперный инструмент. На земляных работах в полосе обороны только 13-й ДНО работало 2875 местных жителей[236]. В свою очередь личный состав дивизии оказывал большую помощь близлежащим колхозам – помогал возводить хозяйственный постройки; участвовал в уборке урожая; эвакуировал на дивизионном автотранспорте скот и тяжелый инвентарь.

Всего на строительстве Ржевско-Вяземской линии обороны ежедневно работало 300 000–400 000 человек, включая бойцов ополченческих соединений и местных жителей. Однако, несмотря на колоссальный масштаб возводимых укреплений, из-за нехватки строительных механизмов и автотранспорта их создание затянулось и к моменту боев (начало октября 1941 г.) было завершено лишь на 40–60 %[237].

Архивные материалы свидетельствуют, что инженерные работы в полосе 32-й армии шли недостаточно организованно, часто с пренебрежением мерами маскировки. Нередко противотанковые препятствия и другие оборонительные сооружения строились не по плану и не на месте, зачастую технически неправильно и без увязки с общей системой огня в обороне. В связи с этим 23 июля 1941 г. начальник штаба фронта Можайской линии обороны генерал-майор А.И. Кудряшов, оценивая ход строительства рубежа, указывал, что «не соблюдаются меры маскировки при производстве работ, окопы артиллерийских ПТО (противотанковые орудия. – С. Р.) роются без элементарных мер маскировки, как при отрывке орудийных окопов, так и при установке орудий». Он требовал, чтобы командиры полков лично проверили «ход маскировки оборонительных работ, обратив особое внимание на маскировку окопов для орудий ПТО», и далее указывалось, чтобы «25 % от числа орудий, установленных к утру 23 июля 1941 г., сменили свои огневые позиции, а на оставленных позициях были установлены ложные орудия, сделанные из бревен»[238].

Эта недопустимая беспечность в вопросах маскировки при строительстве оборонительных сооружений имела место, несмотря на то что район постоянно находился под наблюдением немецкой авиации. Организация Можайской линии обороны, равно как и развертывание войск на ней, происходила, по существу, в предбоевой обстановке. Кроме того, противник на подступах к Москве и к Можайской линии сбрасывал различные по численности диверсионные и разведывательные группы, а также отдельных лазутчиков для совершения диверсионных актов и деморализации местного населения. Участки оборонительной линии становились объектами действий немецких диверсантов. Не избежали этого и части 13-й Ростокинской ДНО: в ночь с 21 на 22 июля 1941 г. в расположении командного пункта 3-го батальона 39-го стрелкового полка дивизии, находившегося в 17 км южнее Волоколамска в районе деревни Иванково, два неизвестных лица напали на группу бойцов и командиров. В результате были убиты командир взвода и два бойца полка. Расследование выяснило, что убийцами оказались немецкие летчики со сбитого во время налета на Москву самолета, которые на требование остановиться ответили «свои», после чего выстрелом в упор убили командира взвода, а затем штыками закололи красноармейцев[239].

Cложившаяся на фронте во второй половине июля опасная обстановка вынудила Ставку решением от 22 июля 1941 г. перебросить ряд дивизий Можайской линии обороны на вяземский рубеж в состав формируемого Резервного фронта. А 30 июля 1941 г. приказом Ставки Верховного главнокомандования № 00583 все ополченческие дивизии были включены в состав 32-й и 33-й армий созданного Резервного фронта – 13-я ДНО вошла в состав 32-й армии[240]. Всего в 32-ю армию входило 5 ДНО – 2, 7, 8, 13, 18-я; в 33-ю армию 5 ДНО – 1, 5, 9, 17, 21-я. 4-я и 6-я ДНО вошли в состав 24-й армии.

В соответствии с приказом Ставки, 32-й армии надлежало к утру 4 августа 1941 г. занять рубеж Богородицкое – Лысова – Подрезово – Панфилово – Годуновка и здесь поступить в подчинение командующего войсками Резервного фронта генерала армии Г.К. Жукова[241]. Выполняя это решение, 13-я дивизия закреплялась на рубеже обороны в 18–20 км северо-западнее Вязьмы (севернее станции Семлево) по линии Борисово – Поповская – Жуково – Яново – Красино (вдоль Минского шоссе). Таким образом, ополченческие формирования заняли оборону по линии озеро Селигер– Осташков – Ржев – Ельня – Спас-Деменск – Дорогобуж – Малоярославец, составляя второй эшелон действующей армии.

Одновременно происходило переформирование дивизий народного ополчения и их доукомплектование личным составом и вооружением. Согласно штату сокращенной стрелковой дивизии военного времени, полагалось иметь три стрелковых полка, артиллерийский полк, зенитный дивизион, батальоны – саперный, связи, медико-санитарный, специальные подразделения (разведывательная рота и др.). В итоге численность личного состава 33-й армии за время с 1 августа по 20 сентября 1941 г. возросла с 40 200 до 64 500 000 человек[242].

К 5 августа 1941 г. в составе 32-й армии насчитывалось 3229 младших командиров и 24 380 рядовых, а по штатному расписанию полагалось 6356 и 36 016 соответственно[243]. Подобная картина наблюдалась и в 33-й армии. В итоге к августу 1941 г. во всех 12 ДНО насчитывалось 10 437 младших командиров и 68 089 рядовых вместо положенных по штату 19 068 и 108 048 соответственно[244].

Более остро сказывалась нехватка материально-технической базы, вооружения и артиллерии. Так, в 1-й дивизии Ленинского района в июле 1941 г. имелось лишь 2000 винтовок, 30 пулеметов, 11 орудий и минометов, 15 танков, а в 7-й дивизии Бауманского района – 3963 винтовки, 201