выставляет зампакто вперед. Лезвие озаряется духовной силой, ветер треплет ее волосы, вплетенные в косу за спиной.

Черепица трескается под ногами девушки, я плавно шагнул назад.

Все же решила не рисковать, да? Одобряю.

Касуми Ода, вторая по рейтингу выпускница Нулевого Класса. Месяц назад открыла Шикай, став вторым студентом в Классе, помимо меня, добившимся высвобождения меча до выпуска из Академии.

Касуми плавно скандирует миру фразу высвобождения:

- Пробивай корабли и стены, круши врата Ада… Энраму! (Пламенный таран)

Меч стал алым светом, что перетек в иную форму. Спустя секунду на руке Касуми уже тяжело висит стальная перчатка с защитным щитком для предплечья. Защитная часть украшена гравировкой и напоминает лик того, кого часто поминает в ругательствах Касуми – Красного Они. Забавное совпадение.

Но главное – поверх запястья выступает острый маленький таран. И лучше бы не знать, с какой мощью он может выдвигаться и лупить.

Настоящий пробойник на духовной силе.

Принцип тоже прост. Энраму собирает весь кинетический импульс тела Касуми в момент удара, концентрирует его в одной точке – острие тарана, а потом выплескивает. Касуми может добавить мощи к удару, вплеснув еще и реацу. Тогда удар становится не только кинетическим, но и огненным.

Похоже на один из принципов Банкая будущего Кенсея. А лупит он будь здоров. Но там все на мощи удара сосредоточено, а тут – на чистом пробитии. Вся концепция заключается в таране, пробитии препятствия. И немного - огне.

Касуми пробивает своим Шикаем практически любой мой барьер Кидо с одного удара. А я могу до тридцатых чисел в Бакудо. С тех пор, как я это увидел, ни разу не попробовал лоб в лоб остановить удар Шикая Касуми, всегда уворачивался.

Хотя она каждый раз пытается проверить мой зонт на прочность… Фигу ей. Я под это Цукигами не подставлю.

Касуми сжала кулак, снаряжение на руке звякнуло металлом. А потом девушка прыгнула в сюнпо, исчезнув и появившись в воздухе на площади. Прямо над головой бегущего за духом Пустого.

Тот так увлечен погоней, что даже не ощутил высвобождение Шикая. Повезло, тупой.

- Энраму, - заносит кулак для удара падающая девушка, резко выдыхает: - Хакай! (Разрушение)

Конец тарана на руке раскраснелся от жара, а потом Касуми ударила в маску Пустого. Грохот разносится по всей площади! Пыль от удара поднимается такая, что скрывает всего монстра.

Когда все опадает, Касуми уже вкладывает катану в ножны, а перед ней исчезает… То, что осталось. Две ноги и ровный полукруг нижнего торса, еще две лапы валяются возле дыры в земле, все остальное исчезло.

Бедняга дух, что бежал от смерти и вообще не ожидал такого фееричного спасения, сидит на жопе с открытым ртом и глазами, в которых ни одной мысли. Шок.

В этот момент меня отвлекает кое-что на Юге города. Чувствую, как хмурятся брови, когда я пытаюсь понять новые ощущения.

Пустой там не плавно исчез, стертый из мира убийством, к которому я привык. Его существо словно кричало в агонии, исчезая и распадаясь так, как я никогда не ощущал.

Огонек студента первака рядом сильно колеблется, это означает замешательство, даже страх. И вблизи от него появилась еще одна, незнакомая реацу. Не Пустой. Не плюс. Не шинигами.

Словно звук, звон струны на холоде. Или тетивы…

- Касуми, - громко зову я девушку. – Проведи Духовное Погребение сама. Я нашел кое-что интересное на Юге. Пойду, посмотрю.

Крыша за крышей, сюнпо за сюнпо, я преодолеваю улицы за секунды. Чтобы успеть спасти первокурсницу, мелкую блондинку с нелепыми короткими косичками.

Она стоит со сломанным мечом в руке и скалится с длинным клыком в псевдо-грозной ухмылке. Я замечаю быстро летящий синий сгусток рейши в виде стрелы, что вот-вот пронзит ее башку. Выставляю палец.

- Щё, - небрежный голос рождает первое Хакудо.

Сгусток толчка врезается в стрелу из рейши и легко сбивает ее с курса. Стрела с неприятным звуком врезается в стену каменного дома. Дырка, дымок вьется из нее вверх.

Две пары глаз, обе не ожидающих моего появления. Одна смотрит с облегчением. Вторая с гневом.

Владелец гневных карих глаз – высокий мужчина в белых одеждах, с накидкой на плечах. В его руках светится лук из рейши, разгоняя ночную темноту улицы.

- Еще один шинигами, - молвит он раздраженно.

Сразу не нападает, сверлит меня взглядом. Пытается ощутить мой уровень силы? Язык французкий, но я прекрасно его понимаю из-за собственной духовной природы. У мертвых нет языкового барьера.

Я делаю вид, что этот мужик – воздух. Поворачиваю голову к светловолосой коротышке.

- А ты удачливая, да? На первом же годовом экзамене напороться на Квинси.

- Окикиба-сан, - с нескрываемым облегчением слетает с ее губ моя фамилия.

- Уходи, - дернул головой назад. – Тут тебе не место.

- Но я могу еще сражаться! – вспыхнула вдруг гневом малявка, оскалившись.

- Споришь с лидером на задании? – поднялась бровь. – Хочешь минус в экзамен?

- Нет, - сдулась она. – Я просто хотела посмотреть, как вы его убиваете.

Квинси возмущенно хмыкнул, убийственным взглядом отметив ее уверенные слова.

- Иди к церкви. Сейчас.

- Да поняла я.

Девушка-коротышка повернулась и побежала через проулок, но умудрилась передать возмущение спиной и походкой бега.

Да, Хиори была занозой в заднице еще в Академии… Конечно, я ее узнал.

Но после того, как я любезно раскланивался (считай, что руку пожимал) с Айзеном, гребанным, Соске, благодаря учителю Кидо, который нас познакомил, я уже не так резко отношусь к персонажам истории Блича. Перегорел.

Тот чувак в позе умирающей медузки с похмелья и книгой на лице, оказался Айзеном. Когда я это понял – шаблон не трещал, он рвался поперек шва.

- Какая самоуверенность, - выдавил зло квинси. – Думаешь, сможешь одолеть меня один, шинигами?!

- Почему нет, смертный?

Я знаю, как бы меня это взбесило, будь я на его месте. Банальная психология не подвела, он зажегся гневом, как сухой фитиль от факела.

- Смертный?! – взвился шатен так, будто я пинка его любимой собаке дал. – Гордостью Квинси, я…

Я заржал.

Грубо, невоспитанно, совершенно не подобает ситуации, смеялся! Ничего не могу поделать, это было слишком внезапно.

Гордость Квинси!

Яхве Бах – паразит на теле человечества. Все квинси после смерти отдают ему свою силу, память и таланты. Все квинси – пища для своего прародителя. Они - еда.

И тут вдруг еда паразита встает и говорит, что у нее,