Ей представилось, что, даже если бы Гейл Винанд застал её в постели в объятиях Рорка, потрясение было бы не так сильно. Этот рисунок являл Рорка больше, чем его тело; рисунок был ответной реакцией и был равен силе, исходившей от Гейла Винанда; он одинаково потрясал и её, и Винанда, и самого Рорка, он взрывал их жизнь, и внезапно ей стало ясно, что в их жизнь вторглось неотвратимое.

— Нет, — прошептала она, — это не может быть совпадением.

— Что?

Она подняла руку, мягко отстраняя вопрос, подошла к эскизу. Её шаги на ковре были беззвучны. Она увидела резкий росчерк в углу — Говард Рорк. Подпись не так ужаснула её, как сам рисунок. Она была точкой опоры, почти приветствием.

— Доминик?

Она повернулась к нему. Он увидел на её лице ответ. И сказал:

— Я знал, что тебе понравится. Прости за банальность выражения. Сегодня что-то не идут слова.

Доминик прошла к дивану и села, прижавшись спиной к подушкам, так ей легче было сидеть прямо. Она не сводила глаз с Винанда. Он стоял, облокотясь о каминную доску, вполоборота к ней. Он смотрел на эскиз. Ей было не укрыться от рисунка — он отражался на лице Винанда как в зеркале.

— Ты его видел, Гейл?

— Кого?

— Архитектора.

— Конечно, видел. Меньше часа назад.

— Когда вы познакомились?

— В прошлом месяце.

— Всё это время ты был знаком с ним?.. Каждый вечер… когда приходил домой… за ужином…

— Ты хочешь сказать — почему я не сообщил тебе? Мне хотелось получить эскиз и показать тебе. Дом виделся мне таким, но объяснить этого я не мог. Наверное, никто не смог бы понять, что мне надо. Он смог и сделал проект.

— Кто?

— Говард Рорк.

Ей хотелось, чтобы Гейл Винанд произнёс его имя.

— Как вышло, что твой выбор пал на него, Гейл?

— Я перерыл всю страну. Все здания, которые мне нравятся, построены им.

Она медленно кивнула.

— Доминик, я исхожу из того, что теперь тебе это безразлично, но знаю, что выбрал того самого архитектора, которого ты, не жалея сил и времени, старалась развенчать, когда работала в «Знамени».

— Ты всё прочитал?

— Да, прочитал. Ты вела себя странно. Очевидно, что ты восхищалась его работами, а его самого ненавидела. Но ты защищала его на суде по делу Стоддарда.

— Да.

— Ты даже работала с ним. Та статуя, Доминик, она ведь была создана для его храма.

— Да.

— Странно. Защищая его, ты потеряла работу в газете. Я этого не знал, когда остановился на нём. Не знал и о суде. Я забыл его имя. Можно сказать, Доминик, что это он дал тебя мне. Та статуя из его храма. А теперь он даёт мне дом. Доминик, почему ты ненавидела его?

— Я не ненавидела его… Это было так давно…

— Пожалуй, теперь это не имеет никакого значения, правда? — Он показал на эскиз.

— Я не видела его несколько лет.

— Ты увидишь его через час. Он приглашён к нам на ужин.

Она очертила рукой спираль на спинке дивана, чтобы убедиться, что владеет собой.

— Он будет у нас?

— Да.

— Ты пригласил его на ужин?

Он улыбнулся, вспомнив, как не любил приглашать гостей. Он сказал:

— Это другое дело. Он мне нужен здесь. Наверное, ты плохо его запомнила, иначе ты бы не удивлялась.

Она поднялась:

— Хорошо, Гейл. Пойду распоряжусь. Потом оденусь к ужину.

Они стояли в гостиной напротив друг друга. Она подумала: как просто. Он был здесь всегда. Он был движущей силой всех её действий в этом доме. Он привёл её сюда, а теперь пришёл заявить своё право на место в доме. Она смотрела на него. Она видела его таким, как в то утро, когда в последний раз проснулась в его постели. Она поняла, что ничто не мешает живой сохранности его образа в её памяти. Она поняла, что это было неизбежно с самого начала, с того мгновения, когда она увидела его в карьере каменоломни. Неизбежен был и этот момент в доме Гейла Винанда, и она ощутила покой, поняв, что кончилось время её решений, — до сих пор действовала она, с этого момента решения будет принимать он.

Она смотрела прямо перед собой. Её взгляд был чист и строг, как перед боем, её тело — хрупко и женственно, руки спокойно опущены вдоль длинных прямых складок чёрного платья.

— Добрый вечер, мистер Рорк.

— Добрый вечер, миссис Винанд.

— Позвольте поблагодарить вас за проект нашего особняка. Это будет самое красивое из ваших сооружений.

— Иначе и не могло быть по характеру поставленной передо мной задачи, миссис Винанд.

Она медленно повернула голову:

— Какую задачу ты поставил перед мистером Рорком, Гейл?

— Именно ту, о которой я тебе рассказывал.

Доминик подумала о том, что же Рорк услышал от Винанда и что заставило его согласиться. Она направилась к креслам, мужчины последовали за ней. Рорк сказал:

— Если проект вам нравится, то заслуга принадлежит в первую очередь мистеру Винанду, его идее.

Она спросила:

— Вы делите успех с заказчиком?

— Некоторым образом да.

— А не противоречит ли это, насколько я помню, вашим профессиональным убеждениям?

— Зато согласуется с моими личными убеждениями.

— Боюсь, этого я никогда не могла понять.

— Я верю в преодоление, миссис Винанд.

— Вам пришлось что-то преодолевать, когда вы работали над этим проектом?

— Нежелание испытывать влияние заказчика.

— Каким образом?

— Мне нравится работать на одних и не нравится — на других. Хотя и то и другое несущественно для результата. На сей раз я был уверен, что дом получится таким, каким он и получился, только потому, что я создавал его для мистера Винанда. Это нужно было преодолеть. Или, точнее сказать, мне пришлось работать с этим ощущением и вопреки ему. А так работается лучше всего. Сооружение должно превзойти зодчего, заказчика и будущего владельца. Так и получилось.

— Но здание — это ведь ты, Говард, — сказал Винанд. — Всё же ты архитектор.

На её лице впервые отразилось волнение, она испытала лёгкий шок, услышав имя Говард. Винанд этого не заметил. Но Рорк заметил. Он взглянул на неё — первый прямой контакт. Она не могла ничего понять по его взгляду, только прочла в нём подтверждение той мысли, которая обожгла её.

— Спасибо, Гейл, что ты понимаешь это, — сказал он.

Она осталась в сомнении — послышалось ли ей, что он подчёркнуто произнёс имя?