давали ему покоя.

Одним вечером любопытство все же погнало его ближе к помещениям, где держали Сутоку. Тесная комнатушка в подвале, где из мебели была лишь кровать. Толком негде даже пройтись. Отсюда его выпускали лишь при подготовке оборудования против Цубаки, но все время до — сидел тут, в этой клетке. Странная вещь, пожалуй. Ямато хорошо помнил Тайтэна, которого отчетливо запомнил с их последнего диалога на «Нэнокуни», и человек, которого описывал ему Инари, это совершенно не напоминало.

Значит и он сам мог быть совершенно другим, а не тем же Такигавой.

Пусть и вернулась память.

Тот Такигава… умер навсегда, когда Отора взломал ему голову.

Позади раздались тихие шаги, и он обернулся; там стояла Широ с небольшим подносом в руках. Чашка риса, салат из редьки и кусочек рыбы. Банка с водой. Не слишком роскошно, но зная все отношение местных к Тайтэну — почти целое пиршество. Они уставились друг на друга, и, опустив взгляд на рыбку, Ямато хмыкнул.

— Что, запрягли тебя работать официанткой?

— Я сама сюда напросилась, хуесосина, — Широ даже не попыталась ответить вежливо, ничего нового. Обогнула его и направилась дальше. — Потому что мне все равно, типа. Вот и вся страшная правда.

— Широ, я понимаю, почему другие купились, они тебя почти не знают, но я с тобой давно знаком. Признавайся, пиписка, ты его знаешь? Ну, то есть, — Ямато сделал жест ручкой, — давно. Как Сутоку.

— Фигня.

— Широ.

— Хрень городишь!

— Широ, у тебя уши краснеют.

Она явно хотела схватиться за них, но руки были заняты, потому просто дернулась. Ну вот и все. Странно, конечно, что другие не догадались; а может, кто догадался, тот не стал ничего говорить. Или ситуация была другая, а перед ним она могла повалять дурака. У Ямато было множество предположений, но он просто проследовал за ней. И замер прямо у дверей, наблюдая за тем, как, не отпуская поднос, Широ пыталась достать карточку из кармана.

— Тебе подержать?

— Если сделаешь… миллион благодарностей! — потом все же сумела вытащить карту и облегченно выдохнула. — Вряд ли тебе пригодится этот совет, но запомни: никогда не носи узкие шорты, если тебе нужно что-то протащить в кармане. Замучаешься потом вытаскивать.

— Извращенка.

— С чего бы?!

Она вошла внутрь, но Ямато остановился на пороге.

Он знал, кто внутри. Знал, что ничего необычного там его не ждет. Но почему-то ноги сами остановились, словно стоит перешагнуть — и что-то незримо изменится. Боялся ли он, что начнет сочувствовать Тайтэну из-за потери памяти? Ведь это было так хорошо знакомо. Ведь он был виновен во всем этом. И пусть Тайтэн не был хорошим человеком, пусть заслужил, Ямато все равно не был уверен. Стоило ли видеться с ним… Или оставить все на тех, кому было наплевать. Равнодушных оценщиков, способных мыслить трезво.

Вдруг он тоже сорвется, как Такахиро?

Затем, все же сделал шаг.

Да, как он и думал. Тесная конура, где на кровати, перед небольшой табуреткой с подносом на ней, сидел… Хорин Тайтэн? Нет, Сутоку. Так теперь его звали. Но в человеке, что сейчас разламывал пластиковые палочки, не было ничего от того монстра, которого Ямато видел на свалке. Он заметно состарился, словно разом усох; на лице проступили явные морщины, в волосах прибавилось седины. Не было больше дорогих костюмов, хорошей оправы очков, лишь наспех склеенная — и футболка на размер больше. Руки все в свежих рубцах, еще до конца не заживших, и заметных на коже темными красными полосами. На запястьях — наручники, от которых тянулся тонкий стальной трос к стене.

Но все еще Хорин Тайтэн.

Что-то во взгляде… Проскальзывало.

Они, кажется, о чем-то говорили с Широ, но прервались, когда зашел он. И уставились на него оба.

Ямато с трудом оторвал взгляд от осколка в виске с побелевшим рубцом вокруг. Сглотнул.

— Ты что-то хотел? — Широ склонила голову набок.

— Я…

Чего он хотел? Ему нечего было сказать.

Он не должен был сюда приходить.

Заметив его ступор, Широ резко выпрямилась, будто смекнула. Бросила что-то шепотом на прощание Сутоку, потом быстрым шагом направилась к выходу; лишь около него замерла, встав вровень с Ямато, и легкомысленно бросила:

— Ладно, девочки, поболтайте от души. А у меня еще столько дел.

Всунула ему в руку ключ и выскочила за порог.

И вот так Ямато остался наедине с Сутоку.

Тот смотрел на него выжидающе — наверняка понимал, что Ямато пришел сюда не просто так посмотреть. Но что сказать? Что сделать? Броситься избивать за то, что тот сделал с Цубаки? Но Ямато знал, насколько это глупо. Те претензии были бессмысленны для новой личности перед ним. Сутоку никогда не совершал зла, которое сделал Тайтэн. Как Харада когда-то давно обвинила его в грехах Такигавы, хотя он ничего не помнил. Он не собирался так поступать.

Некоторое время висела тишина.

Прервал ее голос Сутоку — намного более хриплый, слабый, но все такой же невероятно знакомый:

— Что, у тебя я тоже что-то забрал?

Скорее всего ему все уже высказали. Про убитых дочерей, про пленение, про все грехи, совершенные в прошлой жизни. Ямато знал, как странно, когда тебе предъявляют подобное, а ты не помнишь. Не можешь поверить, что ты вообще совершил нечто подобное. Но Сутоку был невероятно спокоен для того, кто примерно представлял, что его ждет. Смирился?

Примерно как и Ямато, когда в него целился Окамура.

Иногда так проще. Пусть это и путь слабака.

Опустив голову, он покачал головой. Провел ладонью по лицу, чувствуя под пальцами текстуру шрамов, старых и новых.

— Нет. Это я у тебя все забрал.

Некоторое время они молчали.

— Кто ты?

— Шиноби. Убивший твою жену, твоего сына. Дочь.

Убивший тебя.

— Я тебя совсем не помню.

— Может и к лучшему. Не помнить легко, — Ямато криво улыбнулся. — Я сам таким был. Если бы не вспоминал — был бы счастливей.

— Воспоминания — это важно. Без них ты как пустая оболочка.

— Без них намного проще.

— Но прошлое все равно тебя достанет. Как бы ты не старался. Взгляни на меня.

— Я знаю.

Я знаю…

— Зачем ты пришел сюда?

Я…

— Я не знаю.

— Все, кто приходил сюда, делал это с какой-то целью. Лишь ты один не знаешь. Тот, кто сломал тот стержень, державший личность «Хорин Тайтэна». Интересно.

— Иногда я делаю вещи просто потому, что мне хочется.

— Так чего же ты хочешь?

— Не знаю. Может, хотел посмотреть на тебя. Взглянуть в глаза. Увидеть… что-то.

— Увидел?

Нет. Ничего я там не увидел. Только