Забыв о том, что она сама была инициатором и вдохновителем этой акции, королева Виктория яростно орала на своего премьера. Ей уже виделись тысячи германских солдат, высаживающихся с русских кораблей в устье Темзы. Одного юридически доказанного соучастия в организации убийства русского монарха хватило бы для того, чтобы королеве Виктории было отказано от дома всеми царствующими семействами Европы.

Вдоволь накричавшись на своего премьера, королева Виктория успокоилась и начала отдавать Дизраэли более-менее внятные распоряжения, от которых у того встали на голове редкие волосы.

Самой главной и самой большой угрозой для королевы был ее старший сын, принц Уэльсский Эдди, будущий король Эдуард V. Он вполне мог отстранить от власти свою мать и тем самым заслужить прощение со стороны нового русского императора. Как-никак он был когда-то с ним в хороших отношениях, можно сказать даже дружил, и вряд ли Александр III будет карать своего старого друга Эдди за грехи его непутевой мамаши. Заговор казался ей таким вероятным и неминуемым, что ее помраченный кошмарами мозг был убежден в его реальности.

В припадке безумия Виктория потребовала от своего верного слуги, чтобы он как можно быстрее организовал физическое устранение ее старшего сына и всей его семьи, свалив это злодеяние на ужасных югоросских агентов.

Выслушав эти распоряжения, лорд Биконсфильд сказал, побледнев:

– Слушаюсь, ваше величество, – повернулся и, по-стариковски шаркая, вышел из кабинета королевы. Там, в приемной, прямо на глазах ошарашенной охраны, он вытащил из кармана сюртука небольшой однозарядный пистолет, который он стал носить с самого начала этого безумия, сунул ствол себе в рот и нажал на спуск.

Грохот выстрела, облако едкого дыма и кровавое пятно на золоченой алебастровой лепнине… Через несколько секунд в приемную вихрем влетела королева. Увидев труп своего премьера, она мешком повалилась рядом с ним и забилась в истерике. Что же делать бедной королеве, когда даже самые верные и преданные уходят прямо в ад, предпочитая общество обитателей пекла общению с ней?

7 августа (26 июля) 1877 года, вечер. Югороссия, Константинополь

Майор армии Конфедеративных Штатов Америки Оливер Джон Семмс

Как гром среди ясного неба на нас обрушилась весть об убийстве русского императора в Софии. Наша делегация даже начала опасаться, что она зря прибыла в Константинополь – русским, после таких трагических событий, возможно, будет просто не до нас.

Действительно, нашему президенту так и не удалось пока встретиться ни с таинственным адмиралом Ларионовым, ни с новым русским императором. От огорчения он даже приболел и попал в больницу, а мы всерьез начали опасаться, что не только русские потеряют своего правителя. Но здешние врачи оказались на высоте, Дэвис быстро пошел на поправку, и, по рассказам генерала Форреста, его вот-вот выпишут.

А тем временем русские военные начали активно работать с генералом Форрестом и моим отцом. Сначала предполагалось назначить меня помощником к нему, но я им рассказал, что когда мне пришлось стать командиром канонерки «Дайана», я приказал написать на левом и правом борту слова «port» и «starboard» – так в английском именуются левый борт и правый борт – ибо я все время забывал, какой из них какой. Русские посмеялись над этим, рассказав, что в стародавние времена к ногам солдат-новобранцев привязывали сено и солому, чтобы они знали, с какой ноги шагать – правой или левой, и попросили меня поприсутствовать при обсуждении армейских дел. Тем более что генерал Форрест проникся уважением ко мне и ничуть не возражал.

Нашим хозяином стал полковник Бережной – командир югороссийских сухопутных сил и человек, о котором уже слагали легенды. Со своей стороны, он с подчеркнутым уважением относился не только к генералу Форресту, которого почитал за гениального полководца, но и к моей скромной персоне.

Разговор шел об организации новой армии Юга, о ее вооружении и подготовке. Нам показали тренировку одной из частей русской морской пехоты. Это зрелище было настолько впечатляющим, что генерал Форрест потом шепнул мне на ухо, что если бы у него был хотя бы один такой батальон, то он разбил бы всю Армию Миссисипи без особого труда. Но даже мне было ясно, что так обучить наших солдат было бы практически невозможно. К тому же такого оружия, по словам полковника, не хватало даже для новых частей югоросской армии.

На мой вопрос, на что же можем рассчитывать мы, полковник предложил мне понаблюдать за тренировками Национальной гвардии Югороссии, которую как раз создавали в Константинополе и других городах нового государства. И познакомил меня с капитаном Рагуленко. Представьте себе человека размером с бизона и с подобным же темпераментом, одетого в такую же пятнистую форму, как и большинство русских солдат. Как я узнал позже, русские солдаты между собой метко называли его «капитан Слон». Он, как оказалось, неплохо говорил по-английски, и мы очень быстро нашли общий язык. Но обо всем по порядку.

Меня заинтересовал короткоствольный карабин, который висел у него через плечо. Это было небольшое по размерам оружие со складным прикладом и с такой изогнутой длинной штукой для патронов спереди и маленькой пистолетной рукояткой сзади.

– Это автомат Калашникова. Хочешь из него пострелять? – спросил он меня.

Какой же южный джентльмен откажется от подобного заманчивого предложения! Мы пошли в тир. Сергей (так звали капитана) продемонстрировал, что из этого карабина можно стрелять по многу раз подряд, и что перезарядка необыкновенно проста – достаешь эту переднюю штуку, которую русские называют магазин, меняешь ее на другую такую же, но полную патронов, и стреляй дальше. Только не стоит держать карабин за нее, патрон может перекосить. Для удержания при стрельбе существует такая штука, которую русские называют цевье.

А еще из него можно стрелять так, что выстрелы следуют один за другим без перерыва, что, конечно, очень важно, если на тебя напало множество врагов. Тогда каждый солдат на какое-то время становится равным трем, а то и четырем стрелкам.

Сперва я попробовал стрелять одиночными выстрелами. Это было восхитительно! Отдача намного мягче, чем у наших ружей, точность не в пример выше, а то, что после пятнадцати выстрелов все еще не нужно было ничего перезаряжать, меня поразило до глубины души. К тому же из-за пистолетной рукояти держать это оружие очень удобно, и рука совершенно не уставала.

– Оливер, попробуй теперь очередью, – предложил нависший надо мной капитан Рагуленко.

Вот здесь, увы, я не был готов к тому, что ствол начал задираться – хотя об этом меня честно предупредили. Вторая очередь – я опустошил при этом магазин до конца – была уже более кучной. Тут надо было лишь приноровиться. Но все равно, если противник идет на тебя плотным строем, то это страшное оружие, и при достаточном количестве патронов вооруженный такими карабинами взвод сможет остановить и рассеять вражеский полк.

– Ну, что скажешь? – спросил меня мой новый друг, когда я вернул ему карабин.