О чем конкретно договорились Гискес и Краузе, не установлено, однако известно, что австриец во время кратковременного пребывания на свободе в Англии отправил Гискесу на условленный адрес несколько донесений.

Во время войны несколько агентов абвера утверждали, будто они располагают контактами в ближайшем окружении Черчилля. Так, по заявлению агента группы «Жозефина», «у одного из его информаторов был роман с секретаршей премьер-министра, что позволяло получать сведения исключительной важности». Функционер организации фалангистов Алькасар де Веласко, с 1941 года работавший на абвер под прикрытием поста пресс-атташе испанского посольства в Лондоне, также заявлял, что у него «есть свой человек в здании на Даунинг-стрит, 10».

Однако все эти утверждения весьма сомнительны. Единственным агентом, проникшим в ближайшее окружение Черчилля, был Краузе. Английские спецслужбы проводили тщательное расследование, но так и не смогли полностью доказать пребывание в семье премьер-министра немецкого шпиона. Даже тогда, когда были все основания подозревать, что Фредди прибыл в Великобританию, преследуя не вполне чистые цели, он был всего лишь интернирован, а не арестован по подозрению в шпионаже. Казалось, что Фредди удастся выйти сухим из воды. По окончании войны он должен был освободиться и получить разрешение вернуться в Париж к жене и дочери. Но все произошло совсем не так.

После войны до офицеров британских спецслужб дошли слухи о грязных делишках Краузе, связанных с услугами, которые он оказывал нацистам. Он подозревался в том, что, будучи двойным агентом, выдал немцам ряд участников Сопротивления, а также нескольких летчиков союзной авиации. Эти обвинения довели до сведения Черчилля, и тот дал свое согласие на арест зятя своей кузины для проведения официального расследования. Краузе был арестован и помещен в секретную тюрьму МИ-5 Хэм-Коммон. На допросах Фредди категорически отрицал свою вину. Он настаивал на том, что его дружба с Гискесом носила сугубо личный характер. Он напоминал о том, как помогал союзникам, спасая сбитых летчиков английских ВВС, как рисковал жизнью, обеспечивая доставку корреспонденции участников Сопротивления в Марсель.

Арестованный союзниками Гискес также находился в тюремном заключении в Хэм-Коммон. Условия его содержания были очень жесткими, порой просто унизительными. Его подвергали постоянным допросам, иногда заставляя стоять (часто в раздетом виде) по нескольку часов подряд перед сменяющимися следователями. Он полностью рассказал о своей роли в операции «Северный полюс». Однако Гискес настаивал на том, что его отношения с Фредди были вполне невинными. Да, ему нравилась компания молодого человека, и он, как мог часто, посещал вечеринки в его доме. Да, он вносил иногда несколько тысяч франков в качестве своей доли в общих расходах на вечеринку. Однако эти деньги вручались Фредди из лучших побуждений, а совсем не на выполнение шпионских заданий.

Премьер-министр уведомил г-жу Феллоуз о том, что репутация ее зятя в Англии становится все более запятнанной. Ходили упорные слухи о его сотрудничестве с нацистской военной разведкой. Несмотря на то что следствие не располагало неопровержимыми уликами, все считали, что Альфред Краузе был немецким шпионом. Его будущее в Великобритании представлялось далеко не безоблачным.

Были срочно подняты по тревоге семейные адвокаты. Жаклин деликатно пересказали новости. 28 апреля 1945 года по инициативе герцогини было начато дело о ее разводе с Альфредом Краузе с передачей матери прав опекунства над их трехлетней дочерью. Дело слушалось в отсутствие Фредди. Из тюрьмы Хэм-Коммон он оспаривал иск, заявляя о своей невиновности, о любви к жене и дочери. Он заявлял, что, в конце концов, если Жаклин нужен развод, она его получит, однако он не намерен отказываться от дочери. Игра в перетягивание каната, призом в которой была судьба маленькой девочки, превратилась в один из самых странных международных судебных процессов. Затем все неожиданно закончилось.

Периодически Фредди забирали из тюрьмы для каких-то таинственных целей в крытом черном лимузине. Затем тот же автомобиль привозил его обратно. Все терялись в догадках. Чем занимался Краузе во время этих отлучек? Виделся ли он с Черчиллем? Предлагали ли ему какую-то сделку?

Обычно разговорчивый и общительный, Фредди возвращался из поездок мрачным и подавленным. На вопросы любопытных не отвечал. Однажды в июне 1945 года он так же отправился в очередную поездку, однако назад не вернулся. В тюрьме его больше не видели.

Жаклин получила развод и право опекунства над маленькой Розамундой. Альфред Краузе получил свободу. А семья Черчилля избавилась от шпиона. Что же произошло? Многих персонажей рассказанной выше истории, которые могли бы пролить свет на события тех дней, – Черчилля, Жаклин, Дейзи Феллоуз, адвокатов, которые вели дело, – уже нет в живых. До самой смерти все они хранили молчание. Сам Фредди Краузе жив, ведет затворническое существование где-то в Австрии и тоже молчит.

После ликвидации абвера фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль настаивали на том, чтобы сохранить подчинение военной разведки ОКВ. При этом возглавить ее должен был один из заместителей Канариса полковник Георг Гансен. На самом же деле Гансен продержался у руля этого ведомства очень недолго. Он был арестован и казнен за причастность к заговору против Гитлера 20 июля 1944 года. После него во главе того, что осталось от абвера, был поставлен ничем не примечательный офицер ВМС. Он поспешно организовал новый тип подразделений разведки – так называемые Frontaufklaerung-Kommandos, или боевые разведывательные группы, которые должны были работать, сменяя друг друга, почти в автономном режиме, при отсутствии центрального подчинения.

Когда в ходе стремительного наступления союзников начался не менее стремительный отход немецких войск, весь гигантский театр военных действий стал представлять собой картину всеобщего хаоса. Любая разведывательная деятельность стала крайне трудна в связи с постоянно менявшейся обстановкой на фронте. Соломоново решение о наборе новых агентов с целью оставлять их в тылу наступающих союзных войск пришло слишком поздно. Было собрано несколько сотен человек, а затем после поспешной поверхностной подготовки этот расходный материал был наугад распределен по территориям, только что освобожденным британскими и американскими войсками. Такие агенты были снабжены радиостанциями для связи с боевыми разведывательными группами, которым они были подчинены.

В то время как вермахт продолжал сражаться с мрачной решимостью, продлевая войну своими бессмысленными жертвами, шпионы справедливо считали войну уже проигранной. Большинство из них не хотели рисковать своей жизнью в заведомо проигранном деле. Поступало очень мало информации как от разведывательных групп, так и от агентов R (так назывались разведчики, оставленные в тылу войск союзников). Те же из них, кто серьезно подошел к своей задаче по сбору сведений в тылу противника, были быстро обезврежены британской и американской контрразведкой. Из захваченных документов видно, что такая вынужденная импровизация в разведывательной работе не принесла ни малейшей пользы немецкому командованию, которое так нуждалось в сведениях о постоянно менявшейся боевой обстановке. Ничто так не демонстрирует быстрое разрушение военной машины гитлеровской Германии, как разложение, царившее в то время в ее разведывательном ведомстве. И ничто так не свидетельствует о явной некомпетентности сменившего адмирала Канариса Вальтера Шелленберга и неэффективности его детища Militaerisches Amt, построенного из обломков разрушенного абвера. Лишь один раз после ухода Канариса одному из его старых кадров удалось провести операцию, отдаленно напоминавшую былые победы мастеров шпионажа немецкой военной разведки. Речь идет об уже упомянутом выше подполковнике Германе Гискесе. Назначенный командовать одной из фронтовых разведывательных групп, он объединил под своим началом 5 групп войсковой разведки и несколько десятков злополучных агентов. Гискесу выпал шанс отличиться во время пресловутой битвы в Арденнах, единственной козырной карты, оставшейся к тому времени в руках у Гитлера.